Из оцепенения меня вывел звук разбившегося стекла. Я выскочила из ванной и застала Ойлейна, спешно собирающим осколки тарелки. Завидев меня, он бросился на колени и забормотал извинения. О, нет, для полного счастья мне сейчас не хватает только воспитательной работы с мужем! Но делать нечего, пришлось сжать зубы, нахмуриться и строго спросить:
- Ойлейн, ты знаешь, что тебе полагается за это?
- Да, госпожа, – муж был само раскаяние: голова низко опущена, глаза в пол. – Десять ударов.
По правилам наказание должно следовать незамедлительно за проступком, а я очень стараюсь быть правильной госпожой, потому:
- Верно. Иди, готовься.
- Да, госпожа, - он еще ниже опустил голову и бесшумно исчез.
Когда я вошла в спальню, Ойлейн уже приготовился: полностью разделся и вытянулся на кровати. Все, как я требую - лежит на животе, лицом уткнулся в подушку, руки сцеплены на затылке. Красивое зрелище, завораживающее. Рука сама собой потянулась к упругой ягодице. Гладкая бархатная кожа так и притягивала, манила погладить. Все бы отдала, чтобы сейчас на этом месте был Кай. Но его нет. Нет! Я со всей силы сжала пальцы, впиваясь острыми ногтями в мягкую плоть.
Ойлейн не издал ни звука, только плечи напряглись. Я зло одернула руку. Наказывать мужчин за проступки жизненно необходимо, а вот наносить повреждения – ради собственного удовольствия или ещё хуже, по причине потери контроля – это расточительство, в моей финансовой ситуации абсолютно не позволительное. Нанесённые повреждения потом нужно будет залечивать. Да и вообще, мужчины – они, как дети: наивные, пугливые, требуют постоянного контроля и воспитания. Позволишь себе один раз пустить всё на самотёк, выпустить на него эмоции, для него не предназначенные, и он начнёт постоянно этого бояться. А я не люблю, когда на меня смотрят, как на людоеда. Обязанность женщины - заботиться о своих мужчинах, а не запугивать их.
Я вздохнула и взяла флоггер. В отличие от ногтей, этот инструмент выдаст только боль, без последствий.
Вообще, Ойлейн дает мало поводов для наказания. Бывает, ведет себя настолько идеально, что мне неделями не приходится браться за плетку. Матушка считает это тревожным сигналом, так муж может разбаловаться, и заставляет меня в таких случаях хотя бы один раз в месяц пороть его, просто для профилактики. Она очень щепетильна в вопросах воспитания рабов и всегда проверяет, выполняю ли я ее советы.
Но у Ойлейна есть одна занимательная черта. Стоит мне прийти домой сильно расстроенной или взвинченной, как он тут же что-нибудь натворит. А мне приходится его наказывать. В принципе, это удачное для меня качество, ведь всем известно, лучшего способа снять стресс, чем хорошая порка, еще не изобрели. Сперва я думала, это какая-то мистика, ведь не может обычно аккуратный и ловкий мужчина ни с того ни с сего бить посуду или разливать сок. Но после долгих размышлений пришла к выводу, что Ойлейн просто слишком остро чувствует мое плохое настроение, начинает нервничать и становится неуклюжим. Вот на таких мелочах понимаешь, насколько всё в твоей жизни зависит от тебя. Изящный замах, свист, хлесткий удар. Ягодицы мужа, мгновенно покрывшиеся алыми полосками, сжались и тут же расслабились. А я словно чистого адреналина хлебнула. В мышцах невероятное напряжение и расслабление одновременно образовалось, какое только после часовой тренировки в спортзале можно получить. Еще удар, и меня охватывает легкое головокружение, словно я уже не здесь и не сейчас, и передо мной не провинившийся муж, а все мои разбившиеся планы, годы упорной работы, и матушка, и Старшая, что мешали мне, не подпускали к Каю, и проклятая лихорадка, из-за которой я опоздала, и дурацкие правила в приюте, и обида, и злость, и Кай, сбежавший к чертям собачьим на какую-то проклятую планету, и даже противная соседка по лестничной площадке. Десять ударов давно закончились, а я остервенело била и била Ойлейна, не замечая, как лицо заливали слезы, а волосы слиплись и лезли в глаза. Но я ничего не видела, лишь ненавистную горящую алым задницу, которую хотелось растерзать в кровь. Я остановилась сама, просто на какой-то вдох или выдох. Выронила плеть и ушла в ванную:
- Твоё наказание закончено, убери здесь.
Потом сидела у раковины, и никакая холодная вода не помогала остановить слёзы. Столько лет ожидания! Надежд. Я же всё продумала. Всё просчитала. Почему?
Ночью я лежала в темноте, в каком-то тупом оцепенении, без единой мысли в голове, и пялилась в потолок. Глупо получилось. Разревелась, как маленькая девочка прямо. И Олейн, думаю, видел. Маме доложит. Опять будут вокруг меня круги наворачивать: “Ты не из той породы, чтобы жить в городе. Дом тебя защитит. Старшие лучше знают, что правильно…” Ладно. Этого уже не изменить. Решать нужно то, что пока ещё можно решить.