- Не знаю, как смогу отблагодарить вас, Чарльз, – растроганно проговорила я.
- Не переживайте, у вас будет такая возможность, Гейдайра, – улыбнулся он. – Очень скоро мне потребуются услуги дизайнера.
Я согласно кивнула. Что же, это честно. Помощь Чарльза вполне стоила того, чтобы немного бесплатно поработать. Сидеть на месте я уже не могла, меня так и подмывало вскочить и нестись домой, строить грандиозные планы на завтрашний день. Я тепло попрощалась с Чарльзом, мы условились, что он свяжется со мною в скором времени, и я чуть ли ни вприпрыжку вернулась в гостиницу.
Только я вошла в номер, как Ойлейн подорвался на кровати, тут же сполз на пол, на колени.
- Госпожа, – хриплым со сна голосом сказал он. – Простите меня, госпожа.
- За что? – весело изумилась я.
- Я… я не помню, что произошло.
Бедный мой муж, он совершенно растерян! Я подошла и приложила ладонь к его лбу. Жар сошел, Ойлейн все еще был неестественно бледен, но выглядел уже намного лучше.
- Просто ты заболел и потерял сознание. У тебя танайский вирус. Был доктор и выписал лекарство. Как ты себя чувствуешь? – я погладила его по голове.
- Очень хорошо, моя госпожа, – прошептал Ойлейн. Он ткнулся лбом мне в живот, откровенно наслаждаясь лаской и выпрашивая еще. – Словно и не болел вовсе.
- Это новое лекарство очень быстро действует. Если тебе лучше, тогда отправляйся в душ. Ты возмутительно липкий от пота. Давай-давай, бегом.
Ойлейн смутился и рванул в ванную. Еще бы, для любого венговского мужчины забота о внешности – дело чести.
Ах, до чего же хорошо! Вот не думала-не гадала, что этот ужасный день закончится так замечательно. Все, спать!
Но взглянув на кровать, поняла, что спать пока не получится. Не могу же я лечь в это скомканное, мятое и грязное месиво. Фи! Мой звонок вызвал у ночного портье легкое замешательство. Наверное, на его веку я стала первой постоялицей, решившей менять постельное белье в три часа ночи. Но малек быстро взял себя в руки и сообщил, что в это время вызвать горничную, конечно, не реально, но если я желаю, он принесет свежий комплект. Я желала.
Когда Ойлейн выполз из душа – в полотенце на бедрах, с блестящими капельками воды на рельефной груди и влажными, спутанными волосами... Мммм, о чем я думаю? Он же болен! Так вот, когда Ойлейн вышел из душа, то застал возмутительную картину. Его госпожа собственноручно заправляла простынь. Муж, хотя его все еще заметно шатало, с оскорбленным видом забрал всё постельное на другой угол кровати и сам закончил менять белье. Вышло у него намного быстрее и сноровистее. Вот уж правда, каждый должен заниматься своим делом.
Следующая сцена, с широко распахнутыми удивленными зелеными глазищами и благодарственным целованием моих коленей, случилась, когда я объявила, что спать сегодня мужу предстоит со мной в кровати. Я вовсе не собиралась опять рисковать его здоровьем и класть спать на полу. Не хватало только какое-нибудь осложнение заработать. Лучше перетерплю одну ночь, чем потом разорюсь на лечении. Ойлейн, как ни храбрился, но был еще очень слаб, поэтому вырубился, едва коснувшись подушки. Я же еще некоторое время повозилась, устраиваясь поудобнее. Было непривычно, тесно и холодно. Но день был таким длинным, и проблемы, кажется, были уже решены, поэтому в какой-то момент все мои мысли просто выключились, и я заснула.
Эпизод 3.Кэрол
День получился длинный. Как большинство рудокопов, пить старый полярный медведь умел хорошо. Алкоголь делал его не в меру болтливым и пробуждал желание философствовать, рассуждать о превратностях мира, порочной сути женщины и прочих никак не прикладных к жизни вещах. Ум его туманился, но связи с реальностью он не терял.
В обед к нам присоединился Роберт, но послушав разглагольствования Берила, быстро сбежал работать на рефрактор. После шести Агнес занесла ужин. Слегка потискала нашего пострадавшего на любовных фронтах, высказывая свои утешения, от чего он даже на некоторое время замолчал, боясь, видимо, вызвать продолжительное сочувствие. Потом повариха вспомнила о бедном некормленом Кае и поспешила ещё и ему ужин отнести. Я проводила её взглядом, – «Ну, Кая вроде затискивать не за что».
Вечером, скинув породу и передав пульт ночному оператору позже обычного, я попыталась было выпихнуть своего помощника в сторону его дома, на поруки дока и безопасника. Но наша доблестная охрана заявила, что: «он в завязке», и посему принять под свою ответственность данное пьяное тело не может – консенсуса не найдут. А док хмыкнул, что, так как уже был сегодня назван данным телом «пидерастом», за целостность его, то есть тела, к моменту наступления утра не ручается. Да ещё и сам Берил ныл, что в свою квартиру не пойдёт, «там всё для Миланы». Будь они не ладны!