- Погодите, погодите! – запричитала Зельда, упихивая в корзинку мотки грязной пряжи.
Опираясь на кривую клюку, фрау Зельда засеменила на медленно бредущими под руку Реинхилдой и Латгардой.
Шлепая по сырой грязи, женщины выбрались из закутка, в котором торговали, восседая на полусгнивших ящиках и пустых бочонках, и свернули в небольшой переулок. Вечер уже опустился на городок, и на улицах зажигали фонари.
Войдя в круг тусклого масляного света и заметив фонарщика, фрау Зельда громко кашлянула. Старик обернулся и, заметив ковыляющих по слякоти женщин, торопливо приподнял фуражку.
- Приветствую, - поздоровался фонарщик и кивнул торговке чесноком. – И вас, дорогая сестрица.
- Какая темень! Зажигайте ваши фонари скорее, братец, - ответила фрау Зельда.
- Сюда, - кивнула фрау Реинхилда, указывая чужеземке на темную каменную арку.
Свернув с освещенной улицы в небольшой просвет между двумя домами, крывшийся за аркой, фрау Зельда споткнулась и с удовольствием выругалась, припомнив всех, начиная от герцогов и кончая дворниками. Услышав шаги своих спутниц далеко впереди, старуха тяжело вздохнула и двинулась вперед, сквозь кромешную тьму, придерживаясь рукой за осклизлую каменную стену и простукивая дорогу перед собой палкой, точно слепая.
Фрау Реинхилда свернула в очередной переулок и остановилась под провисшим деревянным козырьком. Покряхтев, старуха поднялась на невысокое крыльцо из двух каменных ступенек и, согнувшись в три погибели, принялась ковыряться в замке огромным ключом, ходившим ходуном в её трясущихся руках.
- А вот и моя лачужка. Прошу, пожалуйте, - сказала фрау Реинхилда, когда дверной замок щелкнул и дверь слегка подалась назад.
Зайдя внутрь дома, старуха немного посторонилась, пропуская следом своих гостей.
- Сейчас свечку отыщу… - сказала старуха, захлопнув дверь.
Узкая полоска желтого света, тянувшаяся с улицы, погасла, и тесная прихожая погрузилась в кромешную тьму, в которой было слышно только кряхтение запыхавшейся от быстрой ходьбы старухи.
- У вас очень милый дом, - сказала фрау Латгарда, когда Реинхилда чиркнула спичкой и зажгла огарок сальной свечи, тускло осветивший прихожую.
- И на том спасибо, - улыбнулась хозяйка, уходя вглубь дома и зовя гостей проследовать за ней.
Жилище фрау Реинхилды больше походило на огромную нору. Прихожая, в которой оказались гости, была только частью длинного, низкого коридора шириною в два шага, с обшарпанными коричнево-зелеными стенами и грязным полом. Направо и налево из прихожей расходились наглухо запертые двери, за которыми царили кромешная тьма и совершенная тишина.
- Ой! – воскликнула фрау Латгарда, едва не стукнувшись плечом о торчавший из стены канделябр, в котором не было видно ни одного огарка свечи. – А почему у вас так темно?
- Свечи нынче дорогие, - пожала плечами хозяйка, - а мы живем бережливо. Проходите вот сюда…
Старуха толкнула дверь, которая нехотя отворилась с пронзительным скрипом, приглашая гостей пройти в разверзшуюся темную пасть комнаты. Кротко кивнув, фрау Латгарда прошла в комнату, а за ней проковыляла и уставшая от ходьбы Зельда.
Остановившись у порога, чужеземка окинула взглядом крохотную комнатку, в которой оказалась. У маленького оконца, забранного выцветшими занавесками, стоял прямоугольный стол, под который были задвинуты три низких деревянных табуретки. Справа от двери стоял старинный дубовый сервант на высоких ножках, а слева – спрятанная за невысокой ширмой деревянная кровать, заправленная истершимся вязаным покрывалом.
- Прошу, присаживайтесь, - добродушно пролепетала фрау Реинхилда, указывая гостьям на табуретки, а сама прошагала к крохотной печурке, спрятавшейся в темном углу слева от окна.
Упав на колени перед печуркой, старуха со скрипом открыла крохотную дверцу и насыпала из стоящего рядом ведра в топку несколько маленьких лопаток угля. Пошуршав в темноте платьем, она вытащила из кармана клочок бумаги и зажгла его от свечи, после чего отправила в топку. Склонившись над углем, старуха долго и шумно дула на него, раздувая едва теплившийся огонек. Когда же уголь немного разгорелся, фрау Реинхилда с трудом поднялась на ноги и сильнее выдвинула заслонку на печной трубе, ногой захлопнув дверцу топки, отчего маленький крючочек дрогнул и сам упал в петельку на чугунной пластине дверцы.
Пройдя к серванту, старуха вытащила оттуда три пыльных кружки и, развернувшись к гостям спиной, перевернула одну из них вверх дном, вытряхивая из неё паука. Сдув с кружек пыль и обтерев их подолом платья, фрау Реинхилда обернулась и широко улыбнулась беззубым ртом.
- Сейчас чаек подоспеет… - с видом заботливой, радушной хозяйки, она составила на стол кружки и вынула из шкафа небольшую шкатулочку, в которой лежали янтарно-коричневые леденцы из пережженного сахара.
Сунув в помятый жестяной чайник несколько травинок мяты и чабреца, старуха залила его водой и поставила на печь, после чего выдвинула табурет и с тяжелым вздохом опустилась на него.
- Вы, стало быть, из Шпиллензихена к нам пожаловали, - сказала старуха, не зная, с чего начать разговор.
- Именно так, - коротко кивнула фрау Латгарда. – Я очень любила свой город, но думаю, что и этот со временем полюблю не меньше. Ведь он так удивителен! Вчера утром я вышла из дома, чтобы немного осмотреться и увидела церковь. У неё была такая высокая колокольня с острым шпилем и цветные стекла… А ещё на рынке продают свежую рыбу и петрушку, а ведь уже давно холода. Кроме того, по широким улицам лавкой ткача и гончара ходят повозки, которые возят людей… А ещё рядом с этим городом есть замок…
- Да-а, замок… - вздохнула фрау Зельда и тут же оживилась. – Мы ведь вам обещали про него рассказать. Ей-богу, это прелюбопытнейшая история! В этом замке живет одна молодая княгиня, вдова. Ей-богу, эта женщина – настоящая ведьма; ночами под стенами её замка воют оборотни, а в заброшенных залах танцуют под луной вампиры. Она выезжает каждый день из замка на своем вороном коне и объезжает все свои, то есть покойного князя, владения. А владения покойного князя тянутся до самой реки. И поля, и леса, там, за городом, все принадлежит теперь ей. Вместо голубей она держит под крышей одной башни огромных желтоглазых сов, с одной из которых на плече выходит на прогулку по зубьям стены…
- Вы не с того начали, голубушка, - перебила фрау Реинхилда, разливая по кружкам заварившийся чай.
- А с чего же? – оскорбленно повысила голос торговка чесноком, пододвигая к себе кружку.
- А вот с чего, - проговорила фрау Реинхилда с видом опытной рассказчицы и, отхлебнув чаю, медленно выдохнула, причмокнув губами. – В замке, который вы видели с рыночной площади, жил старый князь. Не так давно - не даст бог соврать, лет шесть назад – князь женился на молодке и перевез её в свой замок. Ох, и хороша собой была эта девушка! Я её видела, когда они проезжали в карете по Рейнской улице. Молодая, румяная, на плечах косы цвета льна, одета была в такую атласную блузу небесной лазури… Красавица одним словом. Так вот, старый князь помер года три тому назад, и молодая вдовица осталась одна в замке. Прислугу она всю распустила, как только князь слег, а остался у них один конюший, вот тот, которого вы видели на рынке…
- Постойте, теперь вы не туда пошли, дрожайшая фрау Реинхилда. Позвольте, я продолжу, тем паче, я тот день помню, как сейчас, - оживилась фрау Зельда, перетягивая одеяло повествования на себя. – Вы пропустили похороны. А о них уж точно есть что сказать…
В неверном мерцании тусклой свечи, фрау Зельда, склонившись над кружкой чая, повела свой неторопливый рассказ. Смутные тени, танцевавшие на её морщинистом лице, придавали старухе зловещий вид, но фрау Латгарда, для которой велось повествование, все равно слушала с вежливым вниманием и время от времени кивала головой, неторопливо потягивая чай из своей кружки, на боку которой виднелась едва различимая трещина.