Его глазки сверкали от удовольствия.
"Ага, радуется, что я молодого вырубила, - я поняла причину радости старика. - Старики не любят молодых.
Все садисты правители были стариками.
Убивали молодых без разбора и с удовольствием". - Я размахивала чугунным горшком, как снежным комом.
Первой пострадала рука с топором.
Она превратилась в блин.
Дальше я начала печь другие блины.
Благо во второй руке у меня появилась сковородка.
- Всего-то делов, - я присела на лавку, на которой меня хотели научить премудростям суровой общинной групповой любви.
Теперь будут учить других в царстве мертвых.
Интересно, воюют ли мёртвые одного царства в этом мире с мертвыми другого царства?
Лель получается, тогда не полновластный хозяин мертвых.
А жаль! Я вспомнила красавца Леля и загрустила.
Даже гора трупов под столом не радовала.
- Дед, пожрать давай, да поскорее, - я широко расставила ноги, чтобы проветрить набежавшую не к месту влагу на внутренней стороне бедер.
- С превеликим удовольствием накрою для вас на стол, госпожа, - старик засуетился с продовольствием.
Накидывал на стол еду, как на праздничный пир.
При этом дед глядел только на меня, вернее в меня.
Пусть порадуется на старости лет.
Наверно, давно не видел девичьих прелестей.
- Откуда ты знаешь, что я госпожа? - Я сузила глаза.
- Так видно сразу - по стати, - дед почувствовал угрозу в моем голосе, но взгляд оторвать от моей красы не смог. - Сиськи, как у настоящей госпожи.
Ну и все остальное. - Старик поставил на стол блюдо с запечённой скотиной и показал руками по кругу.
Намекал на округлость моих бедер.
- Нравится? - я засмеялась.
- Что нравится? - дед политкорректно делал вид, что не понимает, о чем я спрашиваю.
Еще бы - не хотел попасть под мою горячую руку.
- Мое нравится?
У меня нравится?
Я нравлюсь?
- Нравится, - старик дал положительный ответ сразу на три вопроса.
Я оценила усердие с которым старик угощал меня.
Откусила от сочного персика и тут же закусила жареной рыбкой.
- Ты один не набросился на меня.
- Так я...
- Молчи, - я остановила деда, чтобы он не наговорил лишнего. - Ляпнешь не то.
Мне не понравится, вот тогда и отправлю тебя к этим. - Я поставила ногу на чье-то остывающее тело. - И угощаешь с подобострастием.
И подхалимничаешь, сразу узнал во мне госпожу! - я жадно поедала, но красиво, без чавканья. - Награжу тебя.
- Да мне не надо награды, - голос старика стал хриплый.
- Что же тогда захрипел и глаз от меня не оторвешь?
- Так это...
- Потрогай это! - я милостиво разрешила.
Все равно, никто не видит, а мне забавно.
- Что потрогать? - старик не верил в свое счастье.
- То, что видишь, то и трогай.
- Можно?
- Разрешаю! - наш разговор стал коротким, как общение Герды со старостой.
- Не убьешь, госпожа?
- Убью, если будешь много говорить.
- Ого! Настоящие! - Старик прикоснулся ко мне.
- Смелее! - я развлекалась, как могла.
Сила и власть переполняли меня.
О последствиях своего беспутного поведения я не задумывалась.
Где-то далеко в мозгу билась другая я - робкая, смущенная, испуганная.
Она ужасалась моему поведению, что-то кричала, но я ее не слушала.
- Эй, старик, далеко зашел, - я осадила разгулявшегося старика. - Отдыхай.
- Спасибо, госпожа, - старик присел на свое место, полотенцем вытер пот со лба. - Век вашей доброты не забуду.
- Век ты еще не проживешь, - я была беспощадна к старости.
Но моя грубая шутка старику понравилась.
Он тонко захихикал.
- Рассказывай, как у вас тут, - я продолжила трапезу.
Мне сейчас море по колено, если здесь найдется для меня море.
Тот парень так меня разозлил, что образ истинно принцессы с меня не слезал.