от снега на время можно. А так если бы они продолжили путь, то минимум через час их тела превратились в куски замороженного мяса. Осколок мерцал, отражая неказистые формы пропасти: сосульки-исполины тянулись к низине. Некоторые из них напоминали храбрых воинов древности. Вот один поднял над головой меч, другой скрывался под щитом, третий вонзил кинжал в своего врага... Петрович посмотрел на Бруна - совсем молодой парнишка лет двадцати. Чёрный пуховик, поверх которого была напялена звериная шкура, полнел его. Поэтому он казался намного массивнее остальных. Серое лицо испещрённое мелкими шрамами оставалось равнодушным. Бруна он нашёл в берлоге вервольфов. Волки после Катаклизма сильно изменились. Видно биологическое оружие использовали. Тогда, что способно так сильно изменить процесс эволюции? И снег этот... Природная аномалия. Некоторые говорили о новом Ледниковом периоде. Сейчас, наверное, такая чертовщина по всей планете твориться. Все города на данный момент погребены в вечных льдах и многотонных снежных настах. Хлопья, упавшие с неба, настолько спрессовались, что нынешняя поверхность изредка напоминает родную землю... Петрович, увидев своё отражение, отбросил зеркальце подальше, которое тут же разбилось о твёрдую стену ледяной пещеры. Это не он... Кустистая борода торчала из-под воротника шубы, напоминая старому пушистый хвост «берложника». Поэтому Петрович не смотрел на самого себя. Шрамы, оставленные диким зверем, до сих пор болели, саднили. Сколько сезонов-то прошло? «Два с половиной» - отчётливо всплывает в подсознании. Старик закрыл уже слипшиеся от инея глаза, вспоминая прошлое. «Берложники» обычно встречаются у «Скользкого каньона», который ведёт к руинам пристани. Оттуда был отчётливый вид на застывшую в целостный монолит реку Обь. Та давно не раскрывалась, ледоход в спячке. Конечно, столько снега-то намело! Петрович шёл на север, сверяясь с указаниями компаса. Его он повсюду таскал, где только его нога не ступала. Каньон напоминал разорванный многоэтажный дом, так как внутри встречались непонятные хода, прорытые в толще льда диким зверьём. Куда ни глянь торчали остатки бетонных обломков. Один из них застыл горизонтально над пропастью, по ней старик спустился на несколько метров вниз. Затем зацепив «кошку» за штырь, торчавший из той самой плиты, он медленно спускался в бездну. Перед чёрными солнцезащитными очками мелькали погребённые в снегу руины, оставленные человеком в наследство выжившим. Вот рухнувшая башня, точнее её каркас пытался прорваться наружу. Только обледенелые провода, словно волосы, волнообразно шуршали на шквальном ветру. Снег мешал передвижению, но Петрович спустился вовремя, погрузившись в вечную мерзлоту. Он поднял голову - провал сливался с небом. «Километр не больше» - подумал старик и отправился изучать «древность». С каждым шагом человек приближался к непонятному сооружению, от которого пахло экскрементами или помётом? Такой запах обычно у «большеглазых сов», когда у них начинался брачный период. Самцы видно так самок привлекали. Под ногами шуршало что-то твёрдое - остатки трассы, ведущие к «Речвокзалу». Петрович снял с плеча кожаный чехол, аккуратно достав хорошо заточенный штырь. К нему старик намотал волчьи сухожилия. Они словно наждачка не скользили под ладонью. Вот такую он рукоять придумал. А что ещё делать? Самое главное выжить. Нет, Петрович и из огнестрельного оружия рад пострелять, но где его добыть? Вот именно - нигде. Ему и гарпуна хватало. Как ни как сам же делал. Старик прерывисто дышал сквозь толстую повязку, которая закрывала лицо от встречного ветра и холода. Очки мешали хорошо ориентироваться в местности, но зрением в своих годах Петрович не страдал. Не долго думая, он поднялся по ступеням к вестибюлю «законсервированного» здания. Вот оно - прошлое... Нужно лишь только выбить промёрзшую насквозь дверь и войти. Кажется, что это легко. Но для деда, пережившего Катаклизм, это было непосильно. Слишком больно слабенькому сердечку. А завтра? Что будет завтра? Мысли о существовании отрезвили Петровича: он замахнулся рукоятью гарпуна... Брызги стекол окропили шубу, струёй падая на очки. Если не они, то старик остался бы без зрения. Старинный воздух мгновенно проник в ноздри сквозь материю. Закружилась голова, ноги подкосились, руки ослабевали. Оружие потяжелело на тонну... Но внезапный утробный рёв насторожил Петровича, отрезвляя его, выводя из морока. Старик выдохнул, посильнее сжал шершавую рукоять и вошёл в саму древность... Крик или голос всё время преследовал человека, вёл его, путал. В конце концов Петрович запутался и присел на мраморные ступени. Они дугой вели на второй этаж вокзала. Сердце защемило в груди, глаза вылезали из орбит, пальцы тряслись в судорогах - гарпун чугуном рухнул на камень... Дыхание. Теплое и манящее дыхание, согревающее тело. Была бы его воля, то старый нырнул в него. Затем струйки тёплого воздуха ударились в спину охотника, и тогда Петрович, дико схватил заточенную арматуру, повернувшись лицом к лицу к кошмару... Огромное, исполинское нечто, напоминающее медведя из прошлого, с плотоядным интересом уставилось на свою добычу. Всё его тело покрывала густая серая шерсть, отчего тот походил на ком меха. Но оголённая морда с длинными зубами и янтарными глазами говорили об обратном. Это хищник, а не милый зверёк. Охотник, дерущийся за следующий день, как и сам Петрович. Зверь недовольно рыкнул, поднял непропорциональные лапы к потолку. Только старик уже прытко вращал острие гарпуна во внутренностях твари. Струйки горячей крови окропили холодную землю. Под ногами за считанные секунды натекла чёрная маслянистая лужа. Зверь злобно прорычал, пуская слюни, и наотмашь ударил человека. Тот отлетел метров на три. В тишине отчётливо прохрустели кости. Пластмассовые стулья разломались в хлам, завалили охотника. Теперь он в западне, и ноги застряли под тяжестью кирпичной кладки, рухнувшей прямо на человека. Сердце застучало, жаждало вырваться из груди. Петрович сомкнул веки, сдёрнул с лица очки, застывшую на морозе ткань. Смерть нужно встречать с подлинной личиной... Но ожидаемого не произошло. Колонна, что стояла у самого входа в порт, разломилась надвое. Самый огромный кусок молнией грохнулся на зверя, разрешив его участь. Петрович, выбравшись из завала, достал тушу твари и разделал её. Требуху выбросил, а годное мясо положил в снег для охлаждения. Старик, не брезгуя, залез в живот мохнатого зверя, заложив расщелину клочьями шерсти. Так Петрович пережил вьюгу, длившуюся два дня.