В холле тихо, вкрадчиво стукнула входная дверь, и кошка серой тенью выскочила из гостиной.
– Кажется, кто-то уже вернулся. Пока, – Аиша, не дожидаясь ответного прощания подруги, положила трубку на рычаг, встала с кресла и вышла в холл. – Лес?
Муж стоял посреди холла и расстёгивал куртку. Обернулся на звук шагов и голос жены, посмотрел странным взглядом, удивлённым и каплю растерянным, словно впервые увидел и дом, и Аишу.
– Ты быстро. Всё в порядке?
Арлес моргнул, едва заметно качнул головой, и отчего-то Аише почудилось за движением этим желание мотнуть головой в попытке прояснить разум или отогнать наваждение.
– Да. С Лин и её подругами всё в порядке, отец Флоранс присматривает за девочками, как и было уговорено. И я понял, что ты права.
– В чём именно?
– Нам надо больше доверять Лин, – муж повесил куртку на вешалку и приблизился к Аише.
Посмотрел изучающе, пристально, будто и впрямь заново, и в карих глазах его появилась и исчезла мимолётной вспышкой россыпь золотых огней, напоминающих о демоническом происхождении.
– И я поймал себя на мысли… – Арлес явно намеренно умолк, выдерживая паузу, гипнотизируя жену тяжёлым внимательным взглядом.
– Какой же? – уточнить получилось почему-то лишь шёпотом.
И сердце ёкнуло, то ли в тревоге смутной, то ли в ожидании неясном.
– Что соскучился.
– Да?
Взгляд действительно завораживал, притягивал магнитом, будоражил память и кровь, как бывало в начале их знакомства – кажется, не несколько лет, но целую вечность назад.
– Да. По тебе, по нам.
– Вырастет Линни окончательно, и будем мы с тобой только друг другу и предоставлены, – усмехнулась Аиша, скрывая укол привычной почти тоски.
Вроде и безмятежная юность давно прошла, и до старости им, с их продолжительностью жизни больше человеческой, ещё далеко.
– Это надо исправить, – Арлес вдруг улыбнулся – лукавой, предвкушающей улыбкой, которую одна из близких подруг Аиши, писательница, иначе чем порочной и не называла.
И книги её, полные романтических приключений и любовных страстей героев, приходилось читать тайком от семьи – Айлине рано ещё приниматься за романы такого жанра, муж же не одобрял категорически.
Дескать, ни к чему баловаться всяким бульварным чтивом.
Арлес неожиданно обнял Аишу за талию, притягивая вплотную к себе, и даже не поцеловал, как бывало в последние годы – легко, нежно, ненастойчиво, – но впился в губы жадным, нетерпеливым поцелуем, словно возвращаясь в то самое, уже ностальгическое наполовину начало отношений. На мгновение Аиша замерла в объятиях супруга, изумлённая и порядком растерянная. Не то чтобы она жаловалась на отсутствие страстности со стороны мужа или полагала холодной себя, однако годы всяко и тут своё брали, превращая совместные их ночи в нечто спокойное, упорядоченное, лишённое давних вспышек безумного взаимного влечения.
Ровное да тихое, что заросший ряской омут, как и вся их нынешняя жизнь.
Нет, это вовсе не плохо, но…
Жар поцелуя будил яркие, волнующие воспоминания, рождал приятное головокружение и разжигал нежданный огонь в крови. Не разрывая объятий, Арлес увлёк Аишу в гостиную. Под ногами зашуршала обёрточная бумага от подарков, вытянутая Лаской на середину помещения, хрупнули бумажные конфетти. Пальцы пробежались по телу, путаясь в складках одежды, вдруг ставшей бессмысленной, раздражающей самим фактом наличия. Инстинкты сирены, дикого, свободолюбивого существа, запертого в человеческой оболочке, скованного человеческим же разумом и привитыми с детства общественными нормами приличий и правилами, внезапно пробудились от спячки, расправили незримые крылья, отвечая на желание любимого мужчины. Плеснули в кровь, в сознание сладким, обволакивающим дурманом, отодвигая окружающий мир в сторону, за пределы тесного кольца рук.
Каждая деталь одежды – лишняя преграда, и она, вещь за вещью, снятая впопыхах, едва ли не сорванная в остром нетерпении, отправилась на пол.
Каждое прикосновение – словно первое и последнее, желанное, сводящее с ума. Тело изучено до мельчайших деталей, Аиша знала все линии его, каждую чёрточку лучше собственного. Шрамы, отчего-то сохранившиеся памятью о прошлом даже вопреки знаменитой демонической регенерации. Рисунок родинок на лице, короткие чёрные волосы, тень щетины, кожа, несколько более горячая, нежели бывает у обычных людей. Татуировка на правой руке выше локтя – знак принадлежности к клану, где Арлес родился и вырос, – падающая огненная звезда в пылающих всполохах, вечная небесная странница. Чёрная бездна в глазах, не отражающая отблески пламени в камине, но сама порождающая золото огня.