Наступает веселое утро.На маршрутном листе – небеса.Осыпается жалкая пудра,Без остатка пылит полчаса.
Слово за слово – корень, приставка,Снова корень, такой корневой,Что белеет немытая лавка,И тропа зарастает травой.
Исчезают колеса и скобы,А трамвайные дуги в лесуДолго ищут железные тропыИ тихонько звенят на весу.
Венский вальс
Светлой осени кострыИ ленивые качелиНас как будто научилиНовым правилам игры.
Это день перед войной.Посмотри: оркестр военныйВенский вальс благословенныйЧертит кисточкой одной.
Впереди седой трубач,Академик флюгельгорнаДует важно и упорно,Будто вальс еще горяч.
День кружит на высоте,На три четверти, по нотеОн припомнится пехоте,Как зарубка на версте,
Отделяющей века,Смену правил и привычекБлеском звездочек и лычек,Пулей-дурой у виска.
«Сегодня встретился хороший человек…»
Сегодня встретился хороший человек.Такая редкость! Шел и улыбался,Как будто улицы неосторожный бегЕго души нисколько не касался.
Счастливый обитатель корабляБез паруса, без якоря и флагаОн плыл, куда звала его земля,И это было больше, чем отвага.
На мудреца довольно простоты,А простаку спокойнее живется.В порыве недоношенной мечтыСвятая правда в людях ошибется.
А этот улыбается, чудак!Несет авоську с пойманным арбузом.Я шел и любовался просто такЕго зеленым полосатым грузом.
«Приходи ко мне запросто…»
Приходи ко мне запросто.Вечерами я дома.Мы послушаем записиНаших старых знакомых.
Там стеклянные кубикиНевесомостью дышат,И почтенную публикуСлезы совести душат.
Это Моцарт рассерженныйПритворяется тихим,Но, на землю поверженный,Вдруг становится диким.
На лету превращаетсяВ первородного Баха.Там, где месса кончается,Начинается плаха.
Далеко, далеко ещеЗаведут нас молитвы!В этом мире ликующемВечны первые битвы.
И на счастье подаренныйРазбивается Моцарт,Потеряв под ударамиБлеск мятежных пропорций.
Почти детское
Не прислала мне повесткуКомариная войнаИ под окнами в отместкуГолосила дотемна.
Первый голос: ярче ментик,Королевский трубадур!Стиль высокий – франтик, шпентик,Весельчак и балагур.
На второго накричали,Он совсем ушел в себя.Лезут перышки печалиУ седого воробья.
Третий голос – деревенскийПлач побитого в кустах.Ярославский ли, смоленский,Волчий шорох, птичий страх.
Строчка, точка, запятая,Понарошке и вразбродЭта троица святаяНа дремучий суд идет.
Обсудили, осудили,Пропечатали приказИ частушечные былиРазорили напоказ.
Прицепили строчки к смыслу,Словно ведра к коромыслу.Синий ментик был неправ,Он упал, траву примяв.Только перышки печалиНи за что не отвечали.
«Напряжение внутренней жизни…»
Напряжение внутренней жизниТак легко от друзей укрывать.Суета на веревочке виснет,И летит одуванчиков рать.
На лугу непрерывно-зеленомОт цветка до цветка, второпях,Как положено вечным влюбленным,Скачут мошки на первых ролях.
Им не стягивать узел Вселенной.Легкомыслие – ветер в крови.На земле музыкальной и пеннойНоту счастья за хвостик лови!
А тебе – ни ромашек, ни пенья,И за лодкой чужой не грести.Ток высокого напряженьяДержит душу, как землю в горсти.
Крысы
Стучатся в дверь, и стук висит в прихожей.Я рад вам, гости, заходите. Выпьем чаю,Поговорим о завтрашних делахИ проведем непринужденно вечер.Вы слышите? Играют где-то Баха,И в окна бьют органные приливы,Волнуются, но стекла не дрожат.Почудилось. Прошу вас, проходите,Садитесь на диван. Отрезок жизниЯ постараюсь вам преобразить.
Скрип половиц. И темнота, и шорох.Из темных нор ползут немые крысы,Они жирны и щелкают зубами,Глаза горят – их сотни! – друг на другаОни взбираются. Что, страшно? На паркетеЦарапины глубокие белеют,И смрад витает в воздухе сыром.Мне вспомнилось: сегодня утром детиВ войну играли. Пленных повелиРасстреливать, и командир отряда,Какой-то рыжий незнакомый мальчик,Сказал: перестреляем, словно крыс!