Сцепив зубы, снова собираю всю свою волю в кулак. Чувствую, как подгибаются колени, как напрягается каждая мышца в теле, как прокатывается по венам адское пламя отката. Спотыкаюсь, сумев остановиться хотя бы так.
Чужая воля толкает меня дальше. И я падаю на колени, больно приложившись об каменную брусчатку. А потом и вовсе на четвереньки, загребая руками грязный снег. Боль ввинчивается в мозг, заставляя тихо скулить и глотать горячие слёзы. В глазах темнеет от перенапряжения. Но я не двигаюсь дальше ни на шаг.
Не пойду. Я живой человек. И больше ни для кого не буду послушной марионеткой.
Кажется, ко мне кто-то бежит. Я слышу чьи-то голоса. Земля подо мной вновь и вновь содрогается. Влодэк орёт раненным зверем…
А потом внезапно всё заканчивается. Площадь накрывает леденящая тишина. Остаётся лишь пронзительный звон в моих ушах, мешающий разобраться, понять… глаза, слепо таращатся на безумный хоровод цветных пятен. Кажется, я вижу алые брызги на снегу подо мной. Чувствую, как что-то горячее течёт по губам.
− Мири, − доносится до меня, как сквозь толщу воды.
− Сенд, − бормочу я, заваливаясь набок. Чьи-то руки, подхватывают моё немощное тело. Лица касаются чьи-то губы.
Силы закончились. Но я смогла. Не ступила больше ни шагу.
Надеюсь, это что-то да значит.
Но узнаю я об этом потом.
Сейчас… сил больше нет… ни на что…
Глава 30
«Просыпайся, Мири, − настойчиво зудит в моей голове голос сестры. – Просыпайся, кому говорю? Ты же меня вроде как расколдовывать собиралась. Передумала, да?»
– Собиралась, да, – бормочу, пытаясь выкарабкаться из липкой трясины всепоглощающей усталости. – Не передумала. Сейчас.
Боги, что ж так голова раскалывается? Кажется, треснет сию минуту.
И тут же я смутно чувствую, как моего онемевшего лица касается чья-то ладонь. Убрав волосы за ухо, скользит на затылок, и приподнимает эту самую, болящую, голову.
– Выпей, маленькая, – к губам прижимается что-то холодное, кажется, край стакана. В рот льётся прохладная жидкость, заставляя поперхнуться от неприятного горького вкуса.
«Вот-вот. Лучше просыпайся по-хорошему. А то твой жених уже кучу изуверских способов придумал, как тебя разбудить», – продолжает ехидничать Бриэнн.
Закашлявшись, я действительно распахиваю глаза, одновременно с этим пытаясь отбиться от своего «изверга» жениха.
– Тш-ш-ш, – оставив куда-то в сторону стакан с подозрительным зеленоватым зельем, Сенд привлекает меня в свои объятия. – Наконец-то ты проснулась. Не представляешь, как я испугался за тебя. Никогда больше никуда не пущу одну.
Теперь я реально опасаюсь, что у меня рёбра треснут, так сильно он сжимает. И прихожу к неутешительному выводу, что тело у меня болит не меньше, чем голова. Словно табун лошадей по мне потоптался.
– Полегче... пожалуйста. Я дышать... не могу, – выдавливаю из себя хрипло, царапая широкую спину.
– Прости, малыш, – хватка ослабевает, но из объятий меня даже не думают выпускать.
Да я и сама уже не хочу. Как воздух в лёгкие, так в моё сознание врываются воспоминания о случившемся. Кукловод… его приказ… моё сопротивление… Сенд… их поединок. Бриэнн, которую я забросила в портал.
А потом всепоглощающее, болезненное чувство свободного падения, когда все связывающие меня путы исчезли.
− Кукловод… он… − хриплю.
− Мёртв. Ты свободна. От него. А от меня нет. Мы поженимся, как только ты придёшь в себя.
Боги. Сенд такой… Сенд. И почему меня это так сильно умиляет? Видимо, я тоже ненормальная.
– Угу. А зачем же ждать, пока я буду в трезвом сознании? Почему бы не провернуть всё, пока я не могу сообразить, куда бежать? – фыркаю язвительно, немного приходя в себя.
– Не искушай меня, женщина. И что значит, бежать? Я люблю тебя, ты любишь меня. Зачем тебе куда-то бежать?
– Любишь? – у меня от шока даже сознание полностью проясняется. Вот это откровение!
Замерев в его объятиях, я через миг всё-таки отстраняюсь, чтобы заглянуть в золотисто-зелёные глаза.
− А ты так до сих пор и не поняла? – усмехается Сенд, иронично щурясь. – Такая умная и такая недогадливая. Стал бы я бегать за той, к которой ничего не чувствую.
− Ну-у-у-у, может, у тебя такая привычка. Бегать за своими любовницами, − бормочу смущённо. – Меня тут пытались убедить, что ты одну уже так извёл.
– А ты взяла и поверила? – мрачнеет герцог. Убирает руки с моей талии.
– Нет. Но вопросы у меня к тебе имеются, − с вызовом вскидываю подбородок. – Раз уж ты так категорично настроен при первой же возможности отвести меня к алтарю, полагаю, я имею право знать, кем была мать Микеля, и что между вами на самом деле произошло. Хотя бы для того, чтобы не попадать больше в подобные ситуации, когда тебя пытаются очернить в моих глазах, а я не знаю, как всё было на самом деле.