Потому и сейчас она поднялась с кровати. Замерла на мгновение, с непониманием прислушиваясь к себе: почему-то болели мышцы и каждое движение отдавало волной приглушенных, но не очень приятных ощущений в теле. Совершенно не поняв, что с ней, Элис списала это на неудобное положение в недавнем сне. И, привыкнув к полутьме комнаты, направилась в сторону яркой полоски света из-под двери, ведущей в кабинет Кристофа.
Он поднял голову, стоило ей оказаться на пороге. А она словно споткнулась. Врезалась в невидимую стену. И на какое-то очень долгое мгновение замерла, не в силах ни пошевелиться, ни что-то сказать. У нее отчего-то набежали слезы на глаза и дыхание стало в горле. И слова все пропали. Душу, разум, сердце - охватило непонятное чувство. Захотелось подбежать к Кристофу и обнять его. Так крепко, так сильно, насколько хватит силы рук. И в груди стало больно. Будто сердце не выдерживало силы, обилия чувств и эмоций, захлестнувших ее в этот момент.
- Элис?! Что случилось, хрустальная? - Кристоф резко поднялся из-за стола, видимо, увидев все, что с ней творится.
Возможно, это отразилось и в ауре. Слишком сильный всплеск. Неконтролируемый. Совершенно необъяснимый для нее самой. Однако рассказать ему все это она не могла - слова не появлялись. Только тоска и это ощущение боли внутри усиливались. И Элис поддалась: рванула с места, забыв о тянущих и ноющих мышцах; махнув рукой на здравое сомнение, что совершенно нет повода для таких эмоций. Кристоф часто подшучивал над ее импульсивностью, называя это пороком молодости и неопытности. Так что нет повода сдерживаться, он не удивится.
Они столкнулись. Кристоф успел сделать ей два шага на встречу, когда Элис налетела на него. Силы сплелись, потянулись друг к другу так же, как она сама хотела вокруг него оплестись. А Элис обхватила любимого, прижалась губами к его шее, ощущая пульсирование крови Кристофа, считая удары сердца.
- Элис? Ты зачем так носишься? Что случилось? - точно с той мягкой иронией из-за ее поспешности, которую Элис и ждала, спросил Кристоф. - Плохой сон увидела?
Обнял ее так сильно. Сильнее, чем она его.
- Не знаю. Не помню сон. Сумбур, - прошептала она, не в силах оторваться от кожи Кристофа. Полной грудью вдохнула его родной аромат. - Ужасно без тебя, почему ты не идешь спать? Невозможно так пренебрегать своим здоровьем, любимый, - глотая слезы, которые старалась спрятать, забралась ладонями под его рубашку.
Странно, ведь нет никакой причины так реагировать, а ее просто на части изнутри рвет.
Должна была коснуться. Не могла утерпеть. Пальцы зудели. Словно бы не вечером обнимала его последний раз, а много-много месяцев назад. Так давно, что кожа забыла его прикосновение и пальцы отвыкли касаться любимого. И сейчас будто током ударило, как тогда, когда обнимала Кристофа в первый раз.
Привстала на носочки, чтобы поцеловать ироничные губы. И охнула:
- Все болит, - прошептала в ответ на вопросительный взгляд. Снова прижалась к губам. - Видно, спала неудобно. Не пойму…
- Ты упала вчера. Разве не помнишь? - нахмурившись, спросил Кристоф, подхватив ее обеими руками за пояс. Приподнял, усадив на стол. - За Тефи своей неслась. На ступеньках.
Он стал вдруг таким серьезным и хмурым. Почти мрачным. И так пристально смотрел в глаза Элис. А она растерялось.
- Нет. Не помню…
Странно так: разве можно забыть о падении? Что с ней происходит? Элис вздрогнула, несмотря на крепкие объятия Кристофа. И внутри зародилось непонятное чувство, будто что-то тоскливо и медленно тянуло из нее жилы, закручивая в узел.
- Целитель говорил, что может быть потеря памяти на ближайшее перед событиями время, - не став более радостным, произнес Кристоф.
Обхватил ее подбородок ладонью. Щеки обнял пальцами. Горячими. Нежными. Жесткими. Родными и любимыми.
Противоречивый. Обожала его. И теперь понятней был сумбур в мыслях и головная боль. И легче стало. Неважно, не стоило внимания. Главное, что рядом с ним, что в его объятиях.
- А Тефи, - так и целуя в промежутках между словами его губы, уточнила Элис, все еще испытывая смутную и непонятную тревогу, которую не могла объяснить. Беспокойство. - С ней все нормально?
- Что с твоей собачонкой станется? Сам бы придушил ее за то, что тебя такому риску подвергает, - раздраженно проворчал Кристоф, не мешая ей.
А держал так же крепко, не ослабляя объятий.
Будто и он не мог унять потребности быть вместе, словно сам ощущал эту необходимость касаться. Возможно, она его слишком напугала своим падением?