И она поверила. Элис всегда верила Кристофу. Кто из их народа не верил Хранителю? Тем более, она поверила своему любимому.
Отбросив все сомнения и такое обилие странностей этой ночи, она позволила его рукам дразнить и возбудить ее тело, прогоняя отголоски страха и растерянности. Выгнулась еще больше, чтобы полнее открыться. Целовала губы Кристофа так жадно, как ни разу за собой не помнила. Расстегнула его рубашку, чтобы скорее добраться до кожи, и сама принялась целовать его плечи, ключицы, пусть и поддавалась напору любимого, вынуждавшего ее отступать к кровати.
Застонала, когда упала спиной, откинулась на матрас, вцепилась в плечи Кристофа, нависшего сверху. Тянула, почти умоляла его лечь, дать ощутить его тяжесть в полной мере. Но любимый был непоколебим, упираясь руками по бокам от ее тела, оберегая от боли, наверное. Однако его тяжелое, хриплое дыхание, горящий взгляд и пот, выступивший на коже, так явно показывали, что и предел выдержки Хранителя слишком близко. И это сводило Элис с ума. Делало нечто непривычное с ее разумом, напрочь отключая контроль или стеснение. Она так хотела его! Не стеснялась своих криков, не стыдилась умолять. Выгибалась, подставляя тело под поцелуи, и сама давно касалась ртом его тела так, словно бы воровала эти прикосновения. Задохнулась, когда ощутила, как он настойчиво проникает в нее, вновь покоряя, делая навсегда своей, как и десятки раз до этого. Попыталась ухватить горящим горлом еще немного воздуха. Не смогла, вцепилась в его плечи, сбившись с дыхания. Перед глазами мелькали искры. И было невыносимо жарко от нарастающего внутри напряжения. Но запах ветивера и бергамота окутывал ее, так же упорно и беспощадно, так же неотвратимо, как сам владелец аромата покорял тело Элис. И она не могла бы никакими словами описать свой восторг и радость от смеси этих ощущений. Словно мандарин и грейпфрут, и вода горного родника, и сладость нероли, смешавшись с горьковатым бергамотом. И все это растекалось по ее губам, проникало сквозь поры кожи, разносилось по телу ошеломляющей дрожью, от которой голос сорвался и взорвалась аура их общей, слившейся силы под сомкнутыми веками. И Элис кричала. Кричала от удовольствия и счастья. Умоляя своим стоном, чтоб Кристоф никогда не позволял ей вынырнуть из этого дурмана их эйфории.
Утро было сладким. И тягучим. И таким счастливым. Элис даже себе не могла объяснить почему. Кристоф не торопился вставать. И даже про свои обязанности не вспоминал. Сказал, что сегодня останется с ней, будет наблюдать за ее здоровьем. Хочет удостовериться, что последствия падения полностью уйдут.
Она не помнила, когда такое бы еще было - Кристоф всегда считал, что Хранитель не имеет права на отдых. Но в тот момент ей даже боль во всем теле показалась малой платой за такое счастье. Тем более, что болело уже не так и сильно. И Элис наслаждалась. Тем более, саму отчего-то охватывал необъяснимый ужас при мысли, что Кристоф сейчас уйдет. Внутри поселился иррациональный страх, будто бы любимый может не вернуться.
Но он никуда не пропадал. Лежал рядом с ней, обнимая Элис. Снимал ее боль, облегчая состояние. Кристоф не был целителем, но обладал огромной силой, и это позволяло ему помогать Элис.
Они и позавтракали в кровати, также впервые, и Элис не могла избавиться от какого-то странного привкуса... не сказки, нет. Но ощущения не совсем реальности всего, что происходит. А может, из-за воздействия силы целителя и влияния силы Кристофа такое ощущение возникло?
Разбираться не хотелось. Только наслаждаться ощущениями. Ведь впервые за огромное количество времени Кристоф отодвинул в сторону интересы народа и страны. Ее поставил на первое место. Так, как это сделала сама Элис, когда он ей сказал, что хочет, чтобы она была с ним. Ничего не требуя, кроме его чувства, взамен. Солгав всем родным, да и до сих пор обманывая.
Но сейчас не об этом думалось. Вообще. Странное чувство зрело в душе, какой-то зыбкости и хрупкости происходящего. Не могла объяснить детально, что конкретно тревожило. А потому решила поверить любимому и списать это на последствия травмы и лечение.
Ей удавалось притворяться почти две недели. Игнорировать странные мысли и ощущения, вспышки страха и паники. И ароматы. Запахи, которые ее тревожили. Вроде бы знакомые до последней частицы... И все же иные.
Этого не происходило, пока Кристоф был рядом, пока смотрел на нее, пока держал в своих объятиях. Однако Хранитель не может находиться дома вечно, это сулит неприятности и стране, и народу, и самому Хранителю. И Кристоф уходил. А на разум Элис тут же набрасывались какие-то непонятные ассоциации, вспышки каких-то воспоминаний, мысленных картин, которые она никак не могла ухватить или удержать в голове достаточно долго, чтобы хоть что-то вспомнить.