«Пока не простишь», видимо, намеревался сказать он. Однако сдержался.
- Я не собираюсь больше прятаться и скрываться! - внезапно вспылила Элис, выплеснув с этим возмущением всю боль от предательства человека, для которого была готова на все. - Ты прятал меня ранее, не позволяя кому-то узнать, что у Хранителя есть слабость! Николо практически не выпускал меня из дома, ревнуя ко всему живому и на каждом шагу подозревая в изменах! С меня действительно достаточно затворничества! - Элис вскочила на ноги, испытывая внутреннее бессилие и боль, и не желая более с этим жить. - Ни в первом, ни во втором случае, подобное не сделало меня счастливее, - посмотрела на Кристофа с обвинением.
Он также поднялся, все еще не переступая порог лаборатории, созданной для нее. Медленно и сдержанно в противовес ее порывистости и горячности. Поднял уголок рта в горькой усмешке.
- Ты утверждала, что счастливее тебя нет человека в мире, и кроме меня ты ни в чем не нуждаешься, - с немного горькой иронией заметил Кристоф, глядя прямо в глаза Элис.
Она улыбнулась так же, как он.
- Но весь мой мир оказался обманом, да, Хранитель? Всего лишь забавной игрой для вас...
- Элис! - он не выдержал, кажется.
Удивив ее, буквально ворвался в комнату, хотя ничего объективно не мешало Хранителю вроде бы и ранее. Сейчас же Кристоф пересек разделяющее их расстояние за несколько шагов и сжал ее в руках, не обращая внимания на ступор и холодность Элис.
- Хрустальная! Прекрати, - горячие и жесткие ладони Кристофа обхватили ее щеки, убирая волосы с лица. Не позволили ей отвернуться. Заставили смотреть ему в глаза. - Ты же знаешь, чувствуешь, что я не играю! Я открыл для тебя всю свою силу...
- Но не самого себя, Хранитель. Нет, - эта грустная улыбка не желала покидать ее губ, как бы Элис ни старалась. И мучительная тяжесть в груди не давала нормально дышать. - Я вас любила. Люблю... - выдохнула она, зная, что он и так ощутит правду. Его не обманешь. Да и смысла нет. - Вы же мной всего лишь наслаждались.
Она не слышала его. Не старалась понять ни единого довода, которые Кристоф пытался подобрать. Не часто Хранитель сталкивался с подобным упрямством. Его решения мало кто имел право подвергать сомнениям или оспаривать. Разве что Совет Семей мог высказать ему недоверие. И все-таки сейчас он говорил не с подданной.
В нем сомневалась любимая женщина. Обосновано, учитывая все, через что Элис довелось пройти из-за его статуса и долга перед их народом. А он понятия не имел, как убедить Элис понять его и все то, что заставило его так поступить год назад. Как это донести до человека, который не задумываясь отрекся ради него самого от всего?
«Кому много дано, с того больше и спросится», конечно. Элис не имела практически никаких обязательств, соглашаясь жить с ним в тайне ото всех, даже от родных, позволив ему влиять на их воспоминания. У него же за спиной стояли все обязанности и долг перед их народом, ответственность за сам уклад, за стабильность, не позволяющую управляемым ввергнуть их страну в хаос и безвластие. Всю свою жизнь Кристоф нес бремя обязанностей. Сначала его готовили к подобному будущему, амбициозный отец мечтал о том, что если не он, то его сын сумеет получить право стать Хранителем, которого их Семья давно не добивалась. И вся юность Кристофа, насколько ему это помнилось, была посвящена муштре в политических, исторических и тактических областях знаний. В развитии и без того огромного пула силы, которым он владел. После, когда амбициозные планы исполнились, Кристоф отвечал за весь их народ, за устройство их страны, не позволяя нарушиться давнему укладу, разделяющему Управляющих и управляемых, тех, кто имел силу, и кто был подчинен ей. Его переизбирали уже четыре раза, ни один из Хранителей в их истории не добивался такого доверия Совета Семей. Больше, чем вся жизнь Элис.
Так странно ли то, что не так и просто ему было решиться разрушить и предать саму основу его власти? Презреть хоть в чем-то интересы народа ради собственных желаний и порывов, потребности в другом человеческом существе, ранее неведомой ему силы.
Однако Кристоф слишком давно управлял людьми, чтобы понимать - Элис его сейчас не поймет. Она слишком открыта, чересчур подвержена порывам и своим чувствам. В данный момент ею руководят обида и боль. Да, обоснованная и справедливая со многих позиций. И бессмысленно пытаться взывать к ее разуму, приводя все те аргументы, которые Кристоф имел. Не сейчас. Ей стоит остыть.
Конечно, ему не нравилась сама мысль о том, что она будет опять отдельно. Боги! Кристоф и так этот год держался только на собственной железной воле и надежде, что без него она будет счастливей. Что ее муж даст ей все то, чего Элис заслуживает, само признание ее положения и ценности в жизни того мужчины, которого она сделает счастливым. Он не мог дать ей ничего подобного. Не мог рисковать, подставляя под удар постоянных заговоров в попытке сместить его власть. Потому и отпустил ранее.