— Я не жалую всякую сентиментальную чушь.
— А может, у вас ее никогда не было, потому что бежать от собственных чувств гораздо безопаснее?
Он опасно прищурился, подойдя к ней вплотную.
— Вы понятия не имеете, о чем говорите.
— Тогда, может, вам стоит меня просветить? — в ее больших карих глазах сверкнула такая отчаянная смелость, какую он не встречал ни у кого вот уже много лет.
— К черту все, — пробормотал он и, обхватив ладонями ее голову, притянул к себе для жаркого поцелуя.
Ее маленькие ладошки дернули край его джемпера, и на короткий миг она напряглась, но тут же расслабилась в его руках и позволила вовлечь себя в поцелуй, подобного которому не испытывала еще ни разу в жизни. Спустя несколько мгновений он отстранился. Сердце его бешено колотилось где-то в горле, и он не знал, сколько еще пройдет времени, прежде чем он переступит ту черту, за которой уже не сможет контролировать ни свои мысли, ни свои действия, ни свои эмоции. Черту, за которой он уже не сможет остановиться.
Она смотрела на него широкими от изумления глазами, в глубине которых плескалось безумие. Внезапно он почувствовал страх перед тем, что может произойти дальше. Он медленно сделал шаг назад, пытаясь восстановить дистанцию.
— О нет! Это ты не понимаешь! — она крепче схватила его за край джемпера, не давая сделать больше ни шагу назад. — Мы должны обсудить это. Сейчас же.
Он понял, что потерпел поражение.
— Однако, — добавила она уже гораздо тише, внезапно охрипшим голосом, — мы можем это обсудить прямо здесь, — и кивнула в сторону стола и стульев, — а можем подобрать для этого место поудобнее… — Он внимательно следил взглядом за ее мимикой. — …Где можно с комфортом расположиться… сидя или лежа, — уточнила, наконец, Гермиона.
В этот момент он мысленно воздал хвалу всем гриффиндорцам и их безрассудству, хотя никогда не признал бы этого вслух. Он протянул ей раскрытую ладонь и, дождавшись, когда она вложит в нее свою, потянул ее за собой в комнату.
Свечи, расставленные по различным плоским поверхностям, вспыхнули желтоватым пламенем, стоило ему лишь сделать мимолетный жест рукой без помощи палочки. Гермиона бросала короткие взгляды по сторонам, стараясь как можно лучше все рассмотреть, но, тем не менее, большая часть ее внимания была прикована к волшебнику, который вел ее в свою комнату. Она дрожала от предвкушения в то время, как он потянул ее к высокому зеркалу и остановился за ее спиной. Правой рукой он дотронулся до ее подбородка, побуждая поднять голову. Другая его рука заскользила вверх по бедру.
— Посмотри на меня, — прошептал он ей на ухо, едва касаясь губами ушной раковины.
Его рука поднялась вверх, кончики пальцев легко коснулись груди, очертив одно полушарие, а затем снова спустилась к бедру.
— О ком ты думала сегодня утром, Гермиона? — шепот его был ласкающим.
— Я… Черт. — Она в тот момент и не думала, что он может ее услышать, но теперь поздно было об этом переживать.
— Скажи мне.
— О т-тебе, — неуверенно пробормотала она.
— Что ты представляла?
— Мне приснился сон, как мы… — Она замолчала и сделала глубокий шумный вдох, когда рука его двинулась по передней поверхности ее бедра, а кончики пальцев поглаживали через ткань кожу всего в нескольких дюймах от изнывающего центра ее женственности. — …Мы занимались сексом.
— Тебе было хорошо? - рука вернулась к ее груди, он сжал двумя пальцами сосок и одновременно захватил губами мочку уха, вновь срывая с губ судорожный вздох.
— М-м-м…
— Так случилось, что я слышал твой восхитительный тихий стон, и он доставил мне огромное удовольствие. Гораздо большее, чем можно себе представить.
Он прижался к ней так, чтобы она сама смогла ощутить, какой эффект на него оказывает, и как сильно он наслаждается этим эффектом. То, как она задержала дыхание на несколько секунд, стало ему достаточным ответом. Другой рукой он, оставив подбородок, скользнул к другой груди и сжал ее. Гермиона застонала и опустила голову.
— Да, вот так. Мне продолжать?
— Да, да.
Он потянул за край ее джемпера и медленно стянул его через голову вместе с футболкой, оставив ее в кружевном бюстгальтере кремового цвета. Некоторое время он с упоением разглядывал ее тело в отражении зеркала, пока пальцы неспешно исследовали каждый дюйм ее кожи. Она была именно такой, как он и предполагал, гладкой и шелковистой. У нее было несколько шрамов на животе и один на шее, но Северус их будто не замечал.
— Ты такая красивая, — прошептал он, подразумевая каждый ее шрам в том числе.
Прошли годы, прежде чем он научился принимать свое собственное тело, покрытое шрамами. Каждый его шрам был как память обо всем, что он пережил, память обо всех принятых им решениях, благодаря которым он стал именно тем человеком, которым является сейчас. Наверное, это было не так уж и плохо, учитывая, что это бесподобное милое создание раскрылась перед ним так искренне, несмотря на их общее прошлое, — это был самый изысканный подарок, который он получал в жизни.
Его пальцы спустились на ее талию, коснулись пояса ее мешковатых брюк и замерли, словно спрашивая ее разрешения. Дождавшись едва заметного кивка, он расстегнул пуговицу, и с характерным звуком они опустились на пол. Он провел кончиками пальцев по ее промежности, с удовольствием отмечая, что ее трусики промокли насквозь.
— Такая влажная и это только лишь от моих прикосновений. Умница.
Святая Нимуэ, он сказал это таким голосом, что Гермиону пронзило острое желание одновременно растечься по полу лужицей слизи и опереться о ближайшую твердую поверхность и быть оттраханной до беспамятства. Но в следующее мгновение она почувствовала разочарование оттого, что он все еще был полностью одет.
— Я тоже хочу тебя видеть, — попросила она, ухватившись за пояс его брюк. — Дай же мне на тебя посмотреть.
С видимой неохотой он отступил на шаг назад и стянул через голову джемпер. Вслед за ним отправилась и рубашка, которую он не посчитал нужным даже расстегнуть. Затем он резким движением пальцев расстегнул брюки, которые упали на пол к его ногам. В мерцающем свете свечей все его шрамы становились менее заметны, но несмотря на это было ясно, что их у него гораздо больше, чем у Гермионы. Она внимательно изучала его
отражение в зеркале. Наконец, нарушив воцарившуюся тишину, он спросил, растягивая слова:
— Ну, как? Я прошел проверку?
— Не знаю. Думаю, мне придется рассмотреть поближе.
— Как хочешь, — проворчал он, чем вызвал у нее улыбку в ответ.
Она повернулась к нему лицом и подняла ладони к его груди. Прослеживая шрамы кончиками пальцев, ее руки двинулись вверх, минуя поросль волос на груди, и поднялись к шее, легко коснувшись уродливых рубцов.
— Да, прошел, — сообщила она голосом, в котором безошибочно угадывалась едва сдерживаемая страсть. — Я ставлю тебе высший балл.
И с этими словами она притянула его к себе, прижавшись губами к его губам. Этот поцелуй дарил еще большее наслаждение, чем предыдущий. Наверное, все дело было в том, что оба они были обнажены, и ничто не мешало касаться разгоряченной кожи.
Северус, не разрывая поцелуя, легонько подтолкнул ее к кровати, на ходу расстегивая бюстгальтер и отбрасывая его в сторону. Пару мгновений спустя за ним последовали и ее трусики. Гермиона тем временем подцепила пальцами край резинки его боксеров и медленно потянула вниз, освобождая его давно уже эрегированный член. В тишине комнаты послышались его вздох облегчения и ее — восторга.
— Все еще уверена? — ухмыльнувшись, спросил он.
— Абсолютно, — прошептала она, прижавшись к его груди.
Он переступил через боксеры и снова подтолкнул ее спиной к кровати, вынудив сделать пару мелких шагов.
Гермиона опустилась на одеяла, а Северус навис над ней, обхватив ладонями ее ноги на уровне голеней и прижав их к груди. Он расположился между ее разведенных бедер и несколько раз провел твердым членом вдоль ее влажных складок.