Он был сильно удивлен, когда она предложила ему вернуться в Лондон вместе, и первой его реакцией на это предложение стал отказ, но лишь потому, что он не хотел столкнуться с последствиями своего возвращения. Многие считали его мертвым. Кроме того, основная масса волшебников никогда не поверит в то, что всеми любимая Грейнджер с ним, потому что сама этого хочет. Они до конца его дней будут говорить о том, что он ее околдовал. Сможет ли он с этим жить? В какой-то степени во всем этом не было ничего нового. Его презирали, казалось, целую вечность, рассказывая о нем то, чего на самом деле нет. Единственный раз, когда он заслужил всеобщее одобрение общества, был при участии Поттера, который считает его мертвым и по сей день. Но это совсем другое дело, ведь на этот раз слухи коснутся и Гермионы, а она ничем не заслужила осуждения со стороны общества, кроме того, что по какой-то неведомой ему причине привязалась к нему. Но даже несмотря на все это, он не хотел торопиться с решением, о котором, возможно, будет сожалеть всю оставшуюся жизнь.
Гермиона попыталась неловко начать разговор ни о чем. Смотря на нее, он с уверенностью мог сказать, что она нервничала и, возможно, расстроена больше, чем хотела показать. Ее глаза ничего не выражали, и она избегала встречаться с ним взглядом, хотя в последнее время это стало для нее своеобразной забавой.
Закончив с чаем, он поставил свою чашку и поманил ее к себе. Она пересела к нему на колени и прижалась к его груди. С губ ее сорвался тяжелый вздох. Он обнял ее и поцеловал в висок.
— Что будешь делать сегодня, когда вернешься домой?
— Ты имеешь в виду, что я буду делать, кроме уборки в квартире и полного погружения в работу?
— М-м.
— Регулярно отправлять тебе сову и просить, чтобы ты передумал.
Мерлин, она действительно настроена решительно.
— Правда?
— Это самый глупый вопрос, который я когда-либо от тебя слышала.
Он усмехнулся, но сердце его забилось быстрее.
— А что еще?
— Ты ведь понимаешь, что Пэнси захочет знать причину, по которой я не смогла вернуться раньше.
— И что ты ей скажешь?
— Что я встретила потрясающего волшебника, которого очень хотела взять с собой, но, очевидно, не очень в этом преуспела. — Она кривовато ухмыльнулась.
Из его груди вырвался низкий смешок.
— Это не твоя вина, что он слишком упрям и ворчлив.
— Хм, похоже, ты с ним знаком. Расскажи мне что-нибудь еще о нем.
— Мне кажется, что он обдумывает твое предложение.
— О, Северус! — воскликнула она и, повернувшись к нему лицом, прильнула к его губам в таком пламенном поцелуе, который мгновенно согрел его до костей, чего не смог бы сделать ни горячий чай, ни огонь в камине.
Возможно, это было оттого, что все ее действия сопровождались теплой улыбкой, которая предназначалась лишь ему одному. А может, причиной этому был жар ее тела, которое он в эту самую минуту сжимал в объятиях. Но скорее всего, причиной тому было сочетание всего этого, а вдобавок тот факт, что она была с ним честна, и поэтому Северус полностью ей доверился.
Не разрывая поцелуй, Северус поддел пальцами край ее джемпера и коснулся голой кожи ее спины, ворча что-то о неудобстве зимней одежды. Не прошло много времени, как они оба остались без одежды, прижавшись друг к другу обнаженными телами. Гермиона, устроившись у него на коленях, насаживалась на его член мучительно медленно. Она наклонилась и тихо нашептывала ему на ухо все причины, по которым он должен вернуться в Британию вместе с ней.
Позже, вспоминая их соитие в его любимом кресле у камина, он думал о том, что с ее стороны это было довольно по-слизерински, несмотря на то, что изначально она не пыталась уговорить его, прибегнув к соблазнению или принуждению.
Ощущение его рук, ласкавших грудь, его горячее дыхание, от которого по коже пробегали мурашки, тихие стоны, срывавшиеся с его губ, — все это было намного большим, чем все то, на что сегодня рассчитывала Гермиона, хотя она и была инициатором этого соблазнения. Она все никак не могла насытиться этим невероятным мужчиной, и его намек на то, что, возможно, он все-таки примет ее предложение вернуться в Британию вместе с ней, побудил ее попытаться убедить его, что он потеряет, если останется здесь. А еще при этом убедиться самой, что потеряет она. В этот момент она отдавала ему всю себя в каждом вздохе, в каждом сокращении мышц ее тугого лона, когда опускалась на его член, вбирая его в себя все глубже, в каждом поцелуе, в каждой ласке.
В момент наивысшей точки наслаждения она прильнула к нему, пытаясь отдышаться, после такой неожиданной, но такой желанной разрядки.
— К такому можно быстро привыкнуть, — пробормотал Северус.
— Тогда тем более ты должен вернуться в Лондон вместе со мной, — мягко сказала Гермиона.
— Тебя не беспокоит, что могут сказать о нас люди?
Она усмехнулась.
— Я просто буду говорить всем, что ты вернулся в качестве моего личного повара.
— Я серьезно.
— Мне все равно, что подумают люди, Северус. Если бы меня действительно волновало их мнение, то мне пришлось бы пересмотреть свою профессиональную репутацию и карьеру в целом.
Он издал тихий смешок.
— Портключ сработает через полчаса, — объявила она, взглянув на часы, которые появились на кухне после ее просьбы.
Она медленно поднялась и принялась вновь натягивать на себя одежду. Северус последовал ее примеру. Он не сказал «да», но и не сказал «нет». Она легонько прикусила нижнюю губу и в который раз окинула взглядом дом. В памяти то и дело всплывали чудесные воспоминания того, что случилось с ней за последнее время.
Первый раз, когда она получила удовольствие от его прикосновений, их первый поцелуй. То, как они проводили время в лаборатории каждый день до обеда. Закаты, за которыми они наблюдали из окна в гостиной по вечерам, когда в последних лучах заходящего солнца заснеженная площадка перед домом переливалась и искрилась всеми цветами радуги. То, как они, сидя у камина обнявшись, читали книги, а потом занимались любовью.
— Сикль за твои мысли, — пробормотал он.
— Боюсь, тебе придется расплачиваться галеонами, — ответила Гермиона и усмехнулась.
— Дороговато, тебе не кажется?
— А ты не думаешь, что это может того стоить? - уголки его рта приподнялись в лукавой ухмылке.
— Другие формы оплаты принимаются?
— Только если это не кредит.
Он задумался. Она должна была вернуться домой очень скоро. Все меньше времени у него оставалось на то, чтобы принять окончательное решение, которое он, казалось, принял еще три недели назад. Но сейчас он не был уверен в его правильности и, словно оправдываясь перед самим собой, пытался оттянуть время. Если бы он не боялся быть честным с самим собой, то давно бы уже паковал вещи, послав к чертям все надуманные отговорки. А теперь, когда пришло время…
— Я сейчас вернусь, — сказал он, вдруг резко поднимаясь на ноги, и поспешил в свою спальню, прикрыв за собой дверь.
«Ты же тот самый Северус Снейп, гроза подземелий, в конце концов, или нет», — упрекал он себя мысленно.
Он пережил обоих хозяев и весь тот ад, через который они его протащили. Неужели он не сможет справиться с общественным мнением? Он достал сундук из-под кровати и принялся складывать в него все свои вещи, предварительно уменьшив их заклинанием. Когда все, кроме мебели, было упаковано, он закрыл сундук и наложил на него чары облегчения веса. С минуту Северус задумался, что же будет делать с лабораторией. Наконец, решив, что ее тоже следует взять с собой, он в спешке выскочил за дверь комнаты, чем немало напугал Гермиону. Не сказав ей ни слова, он пронесся мимо нее к люку в полу. Открыв его, он спустился в лабораторию. Упаковав все в другой, точно такой же сундук, он тщательно проверил, чтобы все стеклянные колбы и флаконы были под чарами неразбиваемости. Он поднялся по лестнице, волоча за собой сундук, и запер люк. После этого он призвал из комнаты второй сундук и большую клетку. Все это время Гермиона смотрела на него широко распахнутыми глазами, приоткрыв рот.