– Вперед! – гаркнул ей Сэмпсон, потому что завывания сирен лишили их преимущества тишины, и теперь надо было двигаться как можно быстрее.
Когда они встретились у задней стены амбара, тут уже было пятеро других полицейских, которые, разбрасывая глубокий снег, решительно пробились к ним.
Фонари Сэмпсона и Айрис скрестились на странной цепочке следов, которые начинались у одной из задних дверей амбара и через снежное поле уходили куда-то в ночь.
– Что это за гребаные следы? – спросил кто-то.
– Снегоступы, – сказала Айрис, вспомнив намерение Марка заняться зимним спортом, когда они переехали сюда. Он в прошлом ноябре оставил эту идею через пять минут после того, как запутался в креплениях, – почти так же быстро, как сбежал от их брака. – В амбаре хранились снегоступы моего бывшего мужа.
Невилл, ее голубоглазый, с детским лицом заместитель, который, стоя рядом с телом Стива Дойла, пожелал ей доброго утра, придвинулся ближе к Айрис и обвел лучом фонарика овальное поле, на котором летом росла кукуруза, а зимой лежал снег.
– Что там по другую сторону поля?
– Заповедник Сарли-Гейм, – сказала Айрис. – Пять тысяч акров болот и деревьев.
Сэмпсон, восстанавливая в памяти карту округа Дандас, уставился куда-то в пустоту.
– Проклятье! Озеро Киттеринг лежит с дальней стороны этого заповедника. Здание суда на восточной стороне озера, а Биттеррут расположен к западу. Он рванул напрямик и уверен, что обойдет нас. – Сэмпсон повернулся к Айрис: – У вас есть сани?
Она отрицательно помотала головой.
– Кендалл, на всех парах гони сюда снегоходы, все, что есть. Остальные – в Биттеррут, удвойте патрулирование по периметру. Невилл, будь рядом, мы должны осмотреть этот амбар, просто на всякий случай. – Он посмотрел на Айрис, которая что-то искала за поясом под курткой, и не понял, что она делает.
– Мобильник! – выдохнула она и тут же его выхватила. Пока Сэмпсон продолжал отдавать приказы, она связалась с диспетчером и приказала, чтобы все патрули плотно стянулись вокруг озера Киттеринг и заповедника, после чего позвонила в Биттеррут Мэгги Холланд и подняла ее с постели. Когда Айрис кончила разговор с ней, она порылась в кармане парки, выудила карточку и сделала последний звонок на сотовый детектива Магоцци.
Мать твою, до чего холодно, даже в этой тяжелой зимней одежде, которую он нашел в подвале. Не подвали ему счастье с этим маленьким складом, скорее всего, он уже был бы мертв, как штырь, и лежал тут в поле, сам превращаясь в снежную бабу. Вот бы смеху-то было.
Снегоступы были еще одной удачей. К ним, конечно, черт бы их побрал, надо было привыкнуть, и задница у него чертовски болела, потому что каждые несколько сот ярдов он увязал в снегу, но без них он бы не мог уйти так далеко и двигаться так быстро.
Он прикинул, что вся эта история с подвалом могла бы плохо кончиться, вздумай хозяйка дома спуститься вниз, чтобы, скажем, опорожнить мусорный ящик или заправить стиральную машину, пока он храпел у топки. Но этого не произошло, и Курт Уэйнбек начинал верить, что фортуна в первый раз в жизни повернулась к нему лицом. Все происходит в силу каких-то причин. Может, этот план и был его судьбой, и боги, или кто там сыплет снег, теперь были на его стороне и, сверху улыбаясь ему, были уверены, что наконец ему представился шанс уладить дела.
Единственная проблема была в том, что он пока еще не знал, как доведет свои планы до конца, как ему сделать все правильно. Часть его – самая слабая – хотела дать Джули еще один шанс, то есть взять ее и ребенка с собой в Мексику и начать все заново, строить вместе новую жизнь. Может, купить домик на берегу моря, обзавестись небольшим траулером, заняться рыболовством или чем-то в этом роде. С любой точки зрения он не мог считать себя обеспеченным человеком, но он отлично справляется, продавая страховки или подрабатывая барменом. Мысли вдруг споткнулись.
Он отлично справлялся. В прошлом. Справлялся, пока эта проклятая долбаная шлюха не засадила его в тюрьму. И он совершенно не был уверен, сможет ли после этого жить с ней. Она даже не может себе представить, на какие мучения его обрекла, словно он сидел в аду день за днем, месяц за месяцем, год за годом, и знал, что никогда не сможет вытравить из памяти эти воспоминания, как бы ни стараться. Она-то такой боли уж никогда не испытывала.