— Лекарка Ярина Веденеевна из селища Лесовики. Границы Эльфийского Леса неприкосновенны, и нарушение их должно быть наказано. Все, что живет под сенью Леса — находится под защитой его. На страже интересов его стою здесь я, Аладариэль Сапсан из дома Текучей Ивы.
Яринка с каменным лицом это выслушала. Ишь ты, как заговорил. Видать, и впрямь задела Аладариэля Сапсана из дома Текучей Ивы выходка деревенской травницы, коли он речи такие повел. Пока не обратится Дивный к имени своего Леса — еще можно понадеяться, что делу ход не будет дан. Бывало, что и остроухих воинов уломать сподабливались да на жалость взять. А теперича — все, не от себя он говорит, от имени своего народа, и слабины уж не даст.
— Тебя, лекарка, обвиняют в том, что, преступно нарушив священные границы, ты тайно и беззаконно унесла с собою травы, что были под кронами эльфийских дерев взращены. Будешь что говорить в оправдание свое? — маг молвил негромко и внушительно, чуть нараспев, и слова, произнесенные красивым, богатым мужским голосом, раскатились по щербатым половицам избы, унаследованной от наставницы, спрятались по углам.
Яринка лишь плечом дернула. Пусть виноватый оправдывается! Лекарка же правоту за собой чувствовала, и, хоть был нарушен ею эльфийский закон, но каяться она и не думала.
Эльф взглянул в упор — светлыми, птичьими глазами. Серьга, каких в здешних краях мужи не носили, блеснула в тусклом огне свечи. Он все же дал травнице последнюю возможность воспротивиться досмотру, хоть и зол на нее был:
— Коль вины своей не признаешь, можешь требовать, чтобы с вашей, человеческой стороны нарочитый человек интересы твои блюл. Тогда я старосту вашего позову.
— Мне, видишь ли, Аладариэль Сапсан, таить нечего! — и оком царственно повела, — Ищи, коль недоверчивый. Да только смотри, сам чего-нибудь не подсунь!
Дивный только углом рта на слова ее такие дернул. Чтобы он, мужчина, воин и маг, честь свою подлогом пятнал? Взглянул насмешливо — и шевельнул пальцами. А над полом, отзываясь на это движение, родились зеленые призрачные побеги и побежали по травнициным следам. Сначала один, тонкий вьюн плюща с резной листвой, потянулся от того места, где накануне Яринка стояла, с эльфом лаючись. Добегши до входной двери, истаял. А от того места, где верхний побег его пола коснулся, уже бежал-тянулся новый тонкий стебель.
Травница возмущенно фыркнула, отвернулась.
Не то ее задело, что остроухий поганец колдовством за ней шпионить взялся. А с того травница кошкой сердитой расфыркалась, что волшбы его и не почуяла. А ведь, вчера небось и прилепил на нее заклинание свое, паскудник!
Затем и приходил, затем и упредил о досмотре загодя — чтобы она заполошной курицей заметалась, схрон свой выдала, получше запасы упрятывая…
И Яринка сердито повернулась к гостю спиной, принялась толочь мазь в ступке, перетирая воедино сушеные травы и топленый жир, уговаривая себя, что ей, травнице, такое пропустить и не зазорно, другому она учена. Эльф, небось, тоже родовую горячку не уймет!
Пест с силой взбивал лекарство. Ладная ныне мазь выйдет, ох, и вымешанная!
А заклинание, меж тем, дальше по следам ходьбы лекаркиной скользило. К столу. От стола — к печи. И, не успел ещё осыпаться на доски пола зеленоватыми искрами этот побег, а от печи уже тянулся новый — к сундуку в углу. Яринка, хоть краем глаза и следила за всем, поворачиваться нарочно не стала, из упрямства чистого. Вот еще! Пусть даже не думает эльф, будто ей хоть сколько-то интересно иль тревожно.
Да оглядываться ей и нужды не было, лекарка и на слух разобрала — вот эльф подошел к добротному, тяжелому дубовому коробу, откинул крышку.
Яринка же не удержалась, переступила у стола так, чтобы хоть и не оборачиваться, а все едино видеть, что там, по — за спиной супостат творит.
Там, в сундуке, одежа разная хранилась. Бережно сложенная, для пущей сохранности пахучими травами перемеженная. Полынь, да тысячелистник, да шалфей — в полотняных мешочках. Пижма веточками… Сапсан мешочков и развязывать не стал. Небось, и так определил, что травы те — самого обычного толку, никак не в эльфийском лесу взятые. Вещи вынул, стопкой на крышку сундука пристроил. Ловко пальцами пробежался, края приподымая — не припрятано ли что промеж одежек? Не нашел ничего, как то и ждать след было, да так стопкой в сундук и воротил. Новую кипу достал. Сызнова перебрал тонкими пальцами немудрящие наряды деревенской лекарки.
Травница же, хоть и знала точно, что нет в ее дому ничего, что бы эльфа порадовало, все ж обеспокоилась мало — туда, на самое дно сундука, сунула она вещички, оставленные ночью подружкой Нежкой. И коли ныне баба в том сундуке бы рылась — ужо было бы Яринке беспокойства, не разглядит ли она, что не у той хозяйки в сундуке рухлядь сохранена. От мужика же разоблачения она не ждала, но…