И опасно.
И когда она разлучила его с Викторией, пообещав отпустить девушку на свободу, Кай поверил матери. И даже согласился жениться на Брунгильде, ведь иначе его самой любимой, его единственной в мире женщине обещали причинить боль. А в случае его намеренного противодействия программе воспроизводства — убить Вику.
Убить ту, с которой он впервые за тридцать лет жизни испытал невозможное, ослепительное наслаждение, многократно усиливавшееся ее ответным восторгом. Только эмпат может понять, ЧТО это такое!
У них была всего одна лишь ночь, но какая! Он снова и снова умирал, чтобы возродиться, он тонул в отражении нежности, страсти, наслаждения, он никогда еще не был так счастлив!
Они уснули тогда только под утро, оставшись единым целым, двумя слившимися навсегда половинками…
А утром эти половинки жестко, нет — жестоко оторвали друг от друга.
Кай никогда не забудет того унижения, той ярости, которые накрыли его с головой тем утром. Он и проснулся‑то тогда от вползающей в омытую счастьем душу липкой ментальной грязи. Кто‑то смотрел на него с презрением и осуждением, а еще ощущались похотливые мысли насчет Вики.
Они все собрались тогда в его личных апартаментах, удаленных на максимально возможное от центрального поселения расстояние. Кай давно уже обустроил в свободных пещерах свое собственное пространство, куда категорически запрещено было соваться.
Но они сунулись, посчитав, что в форс‑мажорной ситуации запрет не действует, тем более для Президиума «Аненербе» в полном составе: Президента Греты Ландберг и членов Президиума Вальтера, Бруно и Генриха.
Потому что форс‑мажорней было некуда — их сверхчеловек, их гордость, их надежда, обладатель драгоценнейшей генетики ариев, осквернил себя связью с самкой недочеловека! И это — накануне свадьбы с прекрасной Брунгильдой!
И ладно бы выбрал девку из местных, так он в придачу ко всему еще и решил сорвать тщательно распланированную «Аненербе» операцию по возвращению Фридриху фон Клотцу аннексированного у него наследства. Огромное состояние досталось каким‑то славянам! Этого допустить было нельзя, тем более что герр фон Клотц обещал в случае успеха операции постоянное финансирование «Аненербе».
И вот, когда все уже почти удалось, когда девку заманили сюда, на Урал, и Фрицци запер ее в лесной тюрьме, Кай вмешался и помог Виктории Демидовой бежать! Да еще и вступил с ней в противоестественную для любого уважающего себя арийца связь!
Они предусмотрительно прихватили тогда с собой парализатор, прекрасно осознавая, что иначе всем придется очень и очень плохо.
Мать сразу включила прибор на максимально допустимую мощность, но разъяренный Кай смог противостоять воздействию и уже почти встал…
И запаниковавший Президиум во главе с его собственной матерью врубили прибор на полную…
Он тогда чуть не умер.
А когда очнулся в той же комнате на той же кровати, Вики рядом уже не было. А вот мать — была. И больше никого, только они вдвоем.
— Ты не боишься? — сипло проклекотал Кай, недобро глядя на мать.
— Боюсь, — устало кивнула та, старательно избегая смотреть в глаза сына. — Но рассчитываю на твой разум и сыновнее чувство. И еще кое на что.
— Где Вика?
— На пути домой.
— И вы отпустили ее, несмотря на договоренность с фон Клотцем?! — Кай тщательно прислушивался к эмоциям матери, чтобы не пропустить возможную ложь.
— Пришлось. Ведь иначе с тобой не удалось бы договориться.
— Договориться о чем?
— Ты, как и было определено изначально, женишься на Брунгильде, причем срочно, свадьба через две недели…
— Нет!
— Что значит — нет? Мы и так ждали непозволительно долго, больше десяти лет!
— Я тут ни при чем, вы ждали, пока Брунгильда достигнет полноценного детородного возраста.
— Допустим. Но сейчас ей почти двадцать, и тянуть больше нельзя. Тем более что ты и сам был не против, ведь она очень красивая девушка.
— Ключевое слово — был. А сейчас — против. Мне нужна только одна женщина — Виктория Демидова.
— Кай, — Грета брезгливо дернула верхней губой, — прошу тебя, не напоминай мне о том позоре, что пришлось пережить два часа назад. Хорошо, что об этом не знает никто, кроме членов Президиума, иначе скандала было бы не избежать! И цель великого…
— Да плевать мне на вашу цель! — довольно бесцеремонно прервал пафосные завывания матери Кай, пытаясь приподняться. Не получилось — к горлу моментально подкатил скользкий комок тошноты. — Мне эти ваши рассуждения о возрождении былого величия уже печень проели! И мне осточертело, что на меня смотрят исключительно как на племенного жеребца! И мысли ваши осточертели, и бездушие, и жестокость! Я давно уже хотел уйти, но цели особой не было, да и оборудование для исследований здесь хорошее, но теперь — все! Я ухожу! И не пробуйте меня удержать!