Я по-прежнему ощущаю дрожь, но теперь не от зябкого воздуха. Ему причина — неведомое мне раньше чувство. Мною овладевает страх.
На что еще способен каратель?..
— Поднимись, — приказывает Ультор.
Я встаю с пола. Ощущаю голыми ступнями холод камня под босыми ногами. И кажется мне, что из той же породы, что лежит в подземельях инквизиторов, некогда были выточены они сами.
— Откуда это было у тебя? — спрашивает меня главный фасций, чье лицо подернуто дымкой.
В руках он держит бумажный лист цвета моржовой кости. Один в один тот, что я нашла в библиотеке Ларре Таррума. Тот, что, как мне казалось, так и остался лежать в складках разорванного при обращении платья.
— Отвечай, — приказывает Баллион. Мое тело скручивает боль, похожая на ту, которую насылал на меня норт, чтобы узнать, кто отравил его. Но эта гораздо сильнее и… холоднее. Ей невозможно противостоять. До чего же невыносимо! Сила карателя словно бьет меня изнутри.
— Мне дала его та женщина, — легко лгу я.
— Какая? — спрашивает меня мой дознаватель.
— Я не запоминаю человеческие имена, — сплевываю я. — Она ехала со мной в повозке.
— Ложь, — сообщает Ультор, не давая своему псу задать мне еще один уточняющий вопрос.
Не сразу понимаю, что стоящий в ушах громкий шум — мой собственный крик, полный боли. Сила Баллиона, отравляя, стекает по моей коже, будто ледяная вода. Я стискиваю челюсть и ощущаю скрежет зубов. Пытаюсь совладать с невыносимой пыткой, хотя странные чары инквизитора, все нарастая, режут, мучая и терзая меня. Но мои губы не разомкнутся, чтобы сказать заветное слово «хватит».
Нельзя называть силу фасциев колдовством. Волшбой владеют только презренные ягши, заклинатели и разнообразные страшные создания, которыми полна Эллойя. Так считают в Кобрине… Хотя как по мне, инквизиторы просто избавляются от тех, кто способен с ними управиться. А мощь карателей простирается столь же широко, как и у тех тварей, которых они истязают и убивают…
— Сначала вы все кричите. Потом начинаете лепетать и сбивчиво говорить…
Мое тело все покрыто тонкой корочкой льда. Не разлепить глаз от холода. Сердце все обросло белым инеем, а на черных волосах — снег. Я не вижу его, но чувствую. Это коварная искусная иллюзия или страшная правда?..
Когда же уйдет эта боль?
— Твари ночи всегда просят визирей прекратить, упрашивают, подгибая колени. Ты будешь, умолять меня, волчица?..
В моих легких сидят ледяные иглы, пробивая тонкие пузыри, впиваясь в покрывающие их сосуды. Мышцы в ногах, не способных сделать ни шага, холодны. Каратели не знают милости…
А передо мной открывается страшная правда: инквизиторы — маги, чья сила не терпит других. Она уничтожает, сминает нас, боясь погибнуть самой. Но с мощью Баллиона одной мне не справиться: не выдержу — она слишком для меня велика.
— Скажешь мне правду? — почти что лаская, клокочет голос карателя.
— Нет, — шепот вырывается из моих полураскрытых губ вместе с белесой дымкой теплого пара.
И затем я снова кричу, а мой вой уносит вездесущее подземное эхо.
— Довольно, Баллион, — останавливает Ультор. — Она нашла послание в поместье Таррума.
— Вы… прочитали ее?
— Это ясно и так. Но не надейся, даану. Некоторым пророчествам сбыться не суждено, — говорит главный инквизитор.
Он держит в руках лист, не рассыпаться прахом которому не дает лишь древняя волшба. На него падает свет от белоогненных светочей со стен. И сквозь просвечивающуюся бумагу видна метка — ровна такая же, как на айсбенгских скалах, как на груди Ларре. Похожая на знак, выведенный на витраже в поместье. Тот, что лежит у лап темной волчицы.
Я рвусь вперед, пытаясь выхватить, рассмотреть. Корю себя за то, что не успела и не осилила прочитать, не взглянула на послание на просвет, подставив к солнцу. Но Баллион снова бьет меня своей черной и липкой, ледяной силой.
Пророчество. Дающее надежду спастись моей стае, живущей в немилосердном Айсбенге. Неужели оно существует?
— А некоторым историям не стоит быть рассказанным, — заключает Ультор, и лист бумаги в его руке загорается ярким кипенно-белым пламенем.
И тут я в ужасе кричу:
— Нет!
Но поздно. В ладонях старший инквизитор теперь держит лишь горсть мелкого серого пепла. Его быстро уносит гуляющий по подземелью сквозняк.
— Баллион, выясни, что еще она может знать, — бросает похожему на ящера фасцию Ультор.