Пахнет… так знакомо и в то же время чудно. Шерсть сама встаёт дыбом. Инстинкты велят повернуть назад, но Ларре остаётся на месте, хотя ему так и хочется оскалиться, зарычав. Запах резкий, жгучий, как бергский перец. Странный…
Люди.
Их семеро, пышущих жаром и жизнью, с горячей кровью, растекающейся по телу. Они пришли с животными, высокими и статными, отбивающими копытами по камню. Лошади кобринцев беспокойно ржут, чуя затаившегося хищника, и гарцуют.
А рядом с путниками ржавой осенью горит огонь. Пламя рассыпается яркими искрами, похожее на незнакомый цветок. Глаза непривычно слепит свет. Дым вздымается вверх над пустошью с низкой травой. Запах гари въедается в нос, оставляя горечь оскомины во рту.
«Прочь, прочь!» — настырно велит ветер. Волк пятится. «Нет…»
Один из коней встаёт на дыбы. Бьёт копытами воздух и тянет на себя тугой повод, но тот слишком крепок и не желает рваться. Человек встаёт и пытается успокоить своё животное, но сам, опасливо оглядываясь, хватается за кенар, висящий на поясе. Он чувствует, что где-то рядом таится враг, и настороженно не сводит глаз с пустоши.
Зверь позволяет себя обнаружить. Заметив незваного гостя, путник с азартом вытаскивает оружие из ножен. Лезвие со свистом рассекает воздух.
В той, другой жизни волк бы узнал воина по гербу, меткой зияющей на плаще, по шраму, рассекающему у глаза лицо. В памяти обязательно бы всплыло имя. Но сейчас для волка нет разницы этот ли мужчина вскинул над ним клинок или другой, из тех, что равнодушно сидят у костра, не подняв головы.
— Не тратил бы силы понапрасну, Грегор. Пусть уходит, — лениво советует один из кобринцев, не шелохнувшись, смотря в пламень.
Но тому поиграть охота. И потому вместо того, чтобы отогнать назад зверя горящей огнём веткой, он, одурев от дорожной скуки, встаёт в стойку. Волк пугливо озирается, едва различая выбеленный пламенем силуэт. Звери на то и звери, что место им в лесу…
— Мне бы шкуру волчью, что укроет от непогоды зимой, — говорит другу человек.
Грегор смеётся, лишь дразня противника, и тот рычит, показывая клыки. Изнурённый за время пути, волк чувствует себя обессилившим и не готовым дать отпор, но Грегор колит его в бок, не причиняя боли, но достаточно, чтобы вызвать злость. Он скалится, щуря от гнева глаза, и позволяет раздражению взять над собой верх.
— Нападай! — раздаётся подстрекательский голос. Человек, окутанный дымом, открывает в ухмылке рот, демонстрируя серые зубы.
Волк бесшумно и медленно подступает. Где-то в его голове, в тех воспоминаниях, что он силится забыть, мелькает мысль, что воин не так силён, как кажется, и у него есть слабое место. Мелькает да тут же исчезает, позабытая в пылу схватки. Ларре захватывает азарт и ещё какое-то доселе невиданное чувство, велящее подчинить наглого человека своей силе. Он горит желанием победить в этой битве. Сейчас, сегодня, во что бы то ни стало.
Прыжок. Бойся, Грегор, бойся. Даром, что так крепки клыки. В этой ипостаси Ларре Таррум столь же силён и ловок, как и в той, забытой. Он ловко уходит от кенара, норовящего пройти сквозь густую шерсть. Волк делает шаг в сторону, пряча горло, и снова подступает, кружа рядом с противником.
Над их спинами летают вороны, машут ночными чёрными крыльями и внимательно смотрят за боем. Пустошь оглашается глухое, похожее на лягушечьи трели, карканье.
В глазах человека отражается прежняя жизнь. Зеркалом стоит старый дом, верные люди, сражения и любовницы… Всё смешалось. Назад пути нет.
Ощутив вкус свободы под лапами, не легко поменять её на старую клетку. Волк встряхивает головой, отгоняя назойливые мысли. Сердце, часто стуча, начинает быстрее гнать по жилам кровь, и зверь с остервенением нападает, не испытывая ни жалости, ни сожаления. Человек падает под ним, не выдержав веса. Камень под телом темнеет. По гладкой поверхности густо ложится чёрная кровь. Лицо погибшего принимает застывшее и удивлённое выражение.
Ларре вспомнил, что держать удар стоило слева, а Грегор не знал, на кого наткнулся, задирая врага. Кому-то всегда не повезёт в битве.
Впереди горит рассвет. В запале хищник успевает заметить, как сладка чужая плоть, распылённая битвой, но не даёт себе задержаться, чтобы отведать её. Волк убегает, пока остальные в лагере не успевают решить с ним поквитаться. Он резко выходит вперёд, ощущая, как ветер треплет шерсть, и думает: «Как можно отказаться от всего этого?»