— Я предлагаю на сегодня расходиться, — произносит Винсент. — По крайней мере, до утра нам нужно время, чтобы прийти в себя и подумать.
— Согласен, — кивает Анри, и Жером повторяет его жест.
Эльгер тоже поднимается, увлекая за собой жену, Винсент подает руку Луизе. А потом неожиданно шагает вперед и протягивает Эрику раскрытую ладонь.
— Благодарю, — говорит со свойственным ему напором. — За то, что спас мою семью.
Кажется, в этот момент мы все замираем. Официально примирение между Винсентом и Эльгером уже состоялось, но я не была уверена, что это не ради Луизы. Точнее, я была уверена, что это ради Луизы, потому что Винсент не мог простить Эрику то, что он в свое время сотворил с Терезой. Тем не менее сейчас его благодарность — искренняя. Если он и мог перешагнуть через себя, чтобы поставить точку в их ссоре, то сейчас у него не было никаких причин, чтобы первым протянуть ему руку.
— Это и моя семья тоже, — отвечает Эльгер.
А потом пожимает брату руку. Кажется, все мы после этого вздыхаем с облегчением.
После чего желаем друг другу доброй ночи и расходимся.
Наши с Льером покои уже готовы, но мне не до сна. Впрочем, какой там сон… Мы собирались праздновать вместе с семьей, на которую посягнула эта тварь. Ирэя. Иначе у меня просто не получается о ней думать.
Сжимаю кулаки и выдыхаю:
— Я хочу, чтобы ее нашли.
Льер
Лавиния в ярости.
Насколько она может быть в ярости, моя солнечная жена, но сейчас это так. Семья — это самое дорогое. Наша семья.
— Ищут, — жестко говорю я. — Но это не так просто, Лавиния. Она скрывается здесь, а в этом мире магия элленари слабеет. Больше того, после этого заклинания она вряд ли в ближайшее время себя обнаружит.
Она кусает губы.
— Нам нужно защитить всех. Скажи Ронгхэйрду, что потребуется круглосуточное наблюдение…
— Уже сказал. — Я мягко притягиваю ее к себе. — Наша семья в безопасности. Она больше не сможет причинить им вреда.
В моих руках она немного расслабляется. Этого уже достаточно, чтобы коснуться губами ее волос и прошептать:
— Чего ты боишься больше всего?
Лавиния запрокидывает голову, с удивлением смотрит на меня.
— Не хочу, чтобы однажды это встало между нами.
Жена молчит долго, но потом все-таки произносит.
— Больше всего на свете я боюсь тебя потерять. И что ты мне снова солжешь.
Еще до того, как она выдыхает последние слова, отзывающиеся во мне горечью, я вдруг осознаю, насколько мы дополняем друг друга. Даже в страхах.
— Больше всего на свете я боюсь, что не смогу тебя защитить. И что утрачу твое доверие.
Лавиния разворачивается в моих руках.
— Льер, ты всегда меня защищал. С самого начала.
— Хотел бы я, чтобы это было так.
— Это так. — Она скользит пальцами по моей скуле.
Я перехватываю ее ладонь, подношу пальцы к губам и целую.
— Я всегда буду с тобой искренен.
— Я знаю, — отвечает она. — О страхах заговорил ты.
— Просто до сегодняшнего дня я не отдавал себе отчет в том, насколько велика их сила.
— Возможно, — Лавиния улыбается. — Но мы можем с ними справиться. Вместе.
— Только вместе и можем, — снова целую кончики ее пальцев. Какое-то время молчу, наслаждаясь тишиной и нашей близостью. Близостью, которую не хочется нарушать даже словами, и все же… есть кое-что, что сможет отвлечь мою жену от мыслей про Ирэю. Эта ночь должна была стать праздником для семьи, и она им станет, поэтому сейчас я говорю: — Терезе пришлось уничтожить все подарки — даже те, которые прислали мы. Не то чтобы я сильно переживал по этому поводу, но есть Хлоя, которая точно будет.
У жены загораются глаза.
— Подожди, ты предлагаешь…
— Сейчас праздничная ночь, разумеется. Но не везде. И только мы с тобой можем беспрепятственно ходить порталами. Как думаешь, стоит сложить под ель в столовой десяток-другой коробок с бантами?
— Льер, я тебя люблю! — шепчет она.
— Я тебя тоже, — склоняюсь к ней и целую. — Если хочешь, можешь остаться, я все сделаю сам.
Легко глажу ее по животу, но Лавиния тут же яростно качает головой:
— Вот уж нет! Ты же знаешь, как я обожаю выбирать подарки!
Я улыбаюсь.
— Тогда выбирай страну, моя королева, — говорю я. — И начнем.
Глава 13
Шарлотта
Я чувствую себя странно. Так странно, как я не чувствовала себя уже давно. Пусть даже все, что я наговорила Эрику, было под заклинанием, мне все равно дико стыдно. Поэтому я молчу и надеюсь, что удастся отговориться тем, что я хочу спать. Хотя на самом деле я не хочу, и лгать ему тоже не хочу, просто так стыдно мне не было, наверное, с тех времен, как он впервые заставил меня раздеться, чтобы писать обнаженной. При мыслях об этом вообще слезы на глаза наворачиваются, и очень не вовремя: в ванную комнату заходит Эрик.