Джастин вплотную приблизился к жене.
— Майра, взгляни правде в глаза. Что осталось от нашего брака? И чем он был на самом деле? Ты благодаря мне добилась успеха, карьеры, затем бросилась в омут разврата. В Голливуде не осталось ни одного существа мужского пола, с которым ты бы не переспала. Этот позорный фильм, в котором ты снялась. Эти…
— Не спала я с каждым встречным… клянусь!
Джастин, сощурившись, пристально посмотрел на нее, и Майра, не выдержав, покраснела.
— Я заглажу свою вину. Никогда в жизни не взгляну больше ни на одного постороннего мужчину. Я стану…
— Ты уже говорила мне, что хочешь ко мне вернуться, но жить при этом хотела бы по-прежнему. Разве я не прав? — спросил он тихо. — Ты будешь приезжать домой на время вечеринок и снова исчезать, чтобы предаваться пороку, который стал твоим вторым «я».
— Нет!
— А что же ты будешь делать? Поселишься со мной? Родишь ребенка?
— Какого еще ребен… — она, не мигая, смотрела на него своими огромными глазами, но тут же осеклась и поспешила исправить невольную ошибку, выдавшую ее, — Конечно, Джастин, все будет, как ты захочешь. Только немного попозже, сейчас неподходящий момент. Мне нужно сперва прочно утвердиться на сцене, восстановить свою репутацию, вернуться…
— Майра, — мягко оборвал он ее, — мне тоже нужно устраивать свою собственную жизнь. Я уже написал для тебя пьесу, ты в ней получила главную роль, пьеса идет блестяще, ты в ней превосходна. Теперь настала моя пора… Завтра утром я подаю бумаги на бракоразводный процесс…
— Нет, не пущу! Я не отпущу тебя, Джастин. Ты мне нужен!
— Я тебе не нужен, — жестко возразил Джастин, теряя последнее терпение. — Тебе нужно мое имя, чтобы делать карьеру и под руку со мной красоваться на страницах солидных журналов и полосах газет, демонстрируя счастливую супружескую пару.
Майра соскочила со стола.
— Ты жалкий подлец, Джастин. Мне нужен хотя бы еще один год, а там, глядишь, снова подвернется удача, и кривая вывезет. Дай мне хотя бы этот год.
— Я даю тебе возможность до завтрашнего утра убраться из этого дома, на большее не рассчитывай, Майра. Довольно!
— Ах так! — В приступе неодолимой злобы она бросилась на него, подняв кулаки.
Майра всегда отличалась какой-то бесшабашной силой, а сейчас была еще и просто одержимой. Как ни пытался Джастин удержать ее, длинные, острые лакированные ногти разъяренной женщины готовы были разодрать ему лицо.
Джастину пришлось, ухватив Майру за плечи, с силой отшвырнуть ее от себя, да так, что она с размаха ударилась головой о раму окна.
— Ты поплатишься за это, Джастин, — пригрозила она.
В глазах — ни слезинки, только искры ярости и ненависти. Казалось, она вот-вот бросится на него снова, но в дверь ворвался Арти Фейн, и вот уже Майра, близкая к обмороку, лежит на полу, являя собой невинную жертву издевательств и жестоких побоев.
Арти немедленно подхватил ее под руки.
— Вы что, сошли с ума?! — Глаза его перебегали от Джастина к Майре. — Что вы тут вытворяете?
Майра разразилась рыданиями. Как из крана хлынули слезы — ясные и чистые, хоть сейчас снимай дубль.
— О Боже, — застонала и заохала она. — Боже, как ты мог, как ты мог?
Ее всхлипывания и громкие стенания могли разбудить мертвого.
В ту же секунду кабинет Джастина — единственное его убежище — наполнился народом. Первыми на пороге появились Джек Джоунс, красивый, но слишком женственный и изнеженный блондин, и Роксана — такая на вид хрупкая, а в жизни несгибаемая.
— Что здесь, в конце концов, происходит? — на повышенных тонах спросила Роксана и подозрительно взглянула на Майру.
— Господи Иисусе, опомнитесь! — взмолился Гарри Джонстон, с руками, эффектно засунутыми в карманы куртки, он чем-то напоминал Наполеона.
За спиной Гарри выросла Кристина — как всегда сдержанная, вкрадчивая и всевидящая.
— Случилось что-нибудь? — спросила она.
— Ничего, просто мы… — раздраженно начал Джастин, но Майра, ощутив зрительскую аудиторию, уже почувствовала себя на подмостках.
— Это все Джастин! Это настоящий кошмар! Как он был жесток! Он… он грозил меня убить…
— А что еще я обещал, бессовестная лгунья? — вскричал Джастин, чувствуя, как от возмущения кровь прихлынула к его разгоряченной голове. — Майра, убирайся отсюда тотчас! Иначе я не ручаюсь за себя!
Она обернулась, вырываясь из рук Арти. Всех охватила внезапная неловкость при виде этой безобразной супружеской размолвки.
Последовал глухой удар, затем отчаянный собачий визг. Губы Джастина сжались до боли, лицо побелело.
Опять Майра, будь она проклята! Она ненавидела Джага, забавного щенка гончей, не меньше, чем сам дом. И сейчас ему показалось, что не щенка, а его, Джастина, она одним пинком отшвырнула со своего пути.
Хватит! Джастин большими шагами прорвался через толпу, собравшуюся в его рабочем кабинете, и оказался в гостиной, где мирно горел в камине огонь.
Прелестная комната. Его любимая. Стеклянные двери ведут к накрытому прозрачным колпаком бассейну, повсюду гранит, кирпич и дерево, и все же, несмотря на современную отделку, здесь по-домашнему тепло и уютно. За стеклом переливается бирюзовая вода, а ночное небо в окнах и световых люках бархатисто-черное, и куда ни кинешь взгляд — совершенная, почти неземная красота долин, лесов…
Но сейчас здесь Майра — как пятно грязи на белоснежном ковре. Она смотрит на него, она полна злорадства, еще бы — она ударила его собаку, а значит — ударила его.
Джастин всегда пытался понять ее. Он изо всех сил старался удержаться в рамках приличия. Он сделал для нее все, что мог: простил Майре ее многочисленных любовников, пьянки, наркотики. Джастин подобрал ее почти на улице и предпринял все возможное, чтобы снова поставить на ноги и вернуть к нормальной жизни. Но они оказались слишком разные, несовместимые друг с другом. Она не питает к нему ни малейшего интереса, просто она не может перенести, что он порывает с ней раньше, чем она успела выжать из него все — до последней капли, как было ею задумано. Джаг, поджав хвост, перебрался к стеклянной двери, ведущей в бассейн. На кушетке у камина сидел кинокритик Джозеф Бэнкс — седовласый элегантный мужчина, рядом — его очаровательная жена. Она не знали, куда им деться от стыда. Но Джастина уже ничто не беспокоило. Он схватил Майру за плечи.
— Все кончено, понимаешь? Все кончено! И если ты хотя бы еще раз поднимешь руку на бедную псину, я… я не знаю, честное слово, я своими руками придушу тебя, понятно?
Он судорожно отдернул от нее руки, испугавшись, что в порыве злобы сломает ей ключицы, и быстро отвернулся от жены, чувствуя на себе сочувственный взгляд Бэнкса.
— Извините, Джозеф, — начал Джастин… и не нашел слов. — Извините… О, пропади все пропадом!
Он бросился к двери, на ходу сдернув с вешалки пальто и, очутившись на улице, по колено провалился в снег.
Его обжег и пронзил до костей холод ночи. Это было чертовски здорово!
По длинной асфальтовой дорожке Джастин побрел к шоссе. Расстояние и без того было немалое, а если пробираешься через снежные заносы, путь становится еще более утомительным и долгим. Добравшись до шоссе, Джастин огляделся. Ничего и никого, кроме тишины. До ближайшего дома — несколько миль. Джастин любил одиночество, ему были приятны соседи: те тоже были горячими поклонниками уединенной жизни. Вот только Майра…
Джастин поднял глаза к небу, освещенному луной. Я же пытался, как заклинание повторял он про себя. Господи, ты же знаешь, как я пытался наладить совместную жизнь. Я сделал для нее все, что мог.
Его окружала безответная тишина… Мороз, снег и луна подействовали на него успокаивающе.
Он и Майра должны разрубить, наконец, свой Гордиев узел, но никого не вмешивая. В конце концов, продолжается вечеринка, у него гости. Повернувшись, Джастин направился обратно к дому.
Погруженный в свои мысли, он не сразу заметил, что ушел в сторону, а спохватившись, решил идти прямо через поле, к заднему двору. Снег был настолько глубокий, что он утопал в нем.
На расчищенной дорожке между гаражом и главным зданием Джастин неожиданно замер. Нехорошее предчувствие сдавило ему сердце.