Гвендолин снова почувствовала себя неуютно и отвела взгляд. Она пробежала глазами по стене, и внимание ее привлекли часы. Как и все предметы интерьера, часы были стильные, с логотипом банка на циферблате.
— А не включить ли нам радио? Новости через минуту, и, кто знает, может быть, на этот раз прогноз погоды окажется более благоприятным, и сегодня в полдень ты уже будешь есть кокосы, загорать на пляже и танцевать румбу.
— Танго! Я буду танцевать только танго!
С этими словами Феликс вышел из комнаты, а Гвендолин осталась сидеть в кресле — прямая и напряженная.
Он будет танцевать танго? Что за чушь! Все, что намеревался сделать этот мужчина, — это поцеловать ее, а она запаниковала. Между тем Феликс определенно умел целоваться. Гвендолин невольно провела языком по губам, вспоминая его губы… его руки, в которых так легко было потеряться…
По спине у нее пробежал озноб. Еще минута — и она забудет о своем достоинстве, и тогда конец всем ее потугам обрести самостоятельность, стать на ноги, почувствовать себя значимой… Поднявшись с кресла, молодая женщина подошла к окну и выглянула на улицу.
— Черт побери, матушка-природа, почему бы тебе не сделать небольшой перерыв, чтобы я успела выбраться отсюда до того, как…
Она замолчала, не окончив фразу.
Феликс застыл в дверном проеме. Гвендолин сидела боком к нему и читала вчерашнюю газету, так что открытыми оставались только ноги в белых хлопчатобумажных носках, согнутые в коленях, сияющие глянцевитой белизной кожи.
Ноги танцовщицы, подумал он. Даже в сухощавых лодыжках чувствуется сила. А как завлекательно они выглядели в обрамлении лазурных шелковых лент во время танца!
Феликс живо представил, как эти ноги нежно обвиваются вокруг него, и тут же ему захотелось полновластно владеть этим роскошным телом. Владеть?.. Феликс нахмурился. Нет, он не хотел быть завоевателем, сатрапом. А вот разделить с ней наслаждение единения, восторг слияния двух любящих тел и душ…
Он задумчиво почесал в затылке. Странно, никогда прежде его не тянуло ни говорить, ни думать о любви. Откуда это? Может быть, он еще не оправился от дорожного происшествия, и чувствует себя виноватым? Или таким своеобразным способом берет реванш за сорванный отлет на Ямайку?.. В любом случае полезно чуть поостыть и оглядеться.
Гвендолин перевернула страницу и увидела стоящего в дверях молодого человека. Она отложила газету и поинтересовалась:
— Ну, что там говорят синоптики? Нас освобождают под честное слово из этой самой комфортабельной тюрьмы в Соединенных Штатах — я угадала?
— Позволь мне ограничиться пересказом сводки, — сказал Феликс, проходя внутрь и небрежно бросая на стол два журнала. — Снег продолжает идти. Ветер не ослабевает, перебои с электричеством, транспорт стоит, учреждения закрыты, снегоуборочная техника и полиция бессильны перед разбушевавшейся стихией. Но… но городские власти делают все возможное, чтобы жители города ни в чем…
Гвендолин подняла ладони вверх, будто сдаваясь.
— Хватит-хватит, не надо! Я все поняла. Придется искать, чем заняться. Ты что-то там принес?
Она потянулась к столу и взяла в руки журнал.
— О, то, что доктор прописал! Обожаю финансовые журналы, а именно в этом бывает немало любопытных статей, — вполне серьезно произнесла она и углубилась в чтение.
Феликс горестно вздохнул, вытряс из автомата пакет молока и уселся на подоконник с вчерашней газетой.
Когда через несколько минут он издал серию восторженных возгласов, Гвендолин не выдержала и нехотя подошла к нему.
— Перестань охать, — сказала она. — Ты меня уже купил! Ну, что привело тебя в такое возбуждение?
— Космический гороскоп для женщин. Тут написано все, что мужчина должен знать о деве, но боится у нее спросить.
— Гороскопы, составленные в расчете на двухмиллионную аудиторию, — это нонсенс. Для правильного астрологического прогноза нужно знать точное время и место рождения человека, расположение планет по отношению к Земле и звездам…
— То есть к тебе этот гороскоп не имеет никакого отношения?
— Ни малейшего!
— Тогда позволь задать тебе несколько вопросов для проверки.
Гвендолин задумалась.
— А я имею право в любой момент прекратить эксперимент? — наконец поинтересовалась она. — Да? В таком случае валяй!
Феликс Миллингтон прокашлялся — совсем как профессор перед лекцией.
— Твоя планета?
— Меркурий.
— Любимый цвет?
— Действительно любимых два — черный и коричневый.
Феликс выглядел разочарованным.