— И мы соскучились, — просто ответил он, выпуская из объятий и подхватывая две мои сумки. В одной находились необходимые вещи, а в другой — подарки для многочисленной родни. В основном, редкие сборы трав для зелий, которые в этих местах не добудешь. Лишь для мамы приберегла кулон-капельку ярко-желтого янтаря на тонкой золотой цепочке. Лучший оберег на счастье.
Пока шли до дома — арка портала стояла в лесу, неподалеку от деревни, — отец делился новостями. Три мои сестры уже сосватаны. Свадьбы одну за другой планируют играть летом. Так уж сложилось, что дар в сестрицах хоть и был, но довольно слабенький, поэтому учиться никто из моих младших не отправился. У двух маминых сестер дочери еще не доросли до возраста, когда пробуждается сила, судить было рано, как обернется их путь. Хотя тетушка Рената просто спит и видит, как отправить старшую дочь, которой и четырнадцати нет, в Академию Магии.
Отец рассказывал про зимнюю охоту, на которой был несколько дней назад, про состязания магов, где получил лучший приз — букет зачарованных от увядания на целый год белых роз, теперь наверняка стоящих у них с мамой в спальне. Она каждый год ворчит, что отец доказывает, насколько ее достоин, но мы все знаем: мама украдкой гладит лепестки цветов и нежно улыбается.
Я сотню раз слышала историю, как белый маг, мой отец, влюбился в ведьму и бросил все, что у него имелось, лишь бы быть с мамой, и надеялась, однажды и у меня случится такая вот отчаянная и сильная любовь. Папа отказался от власти, титула, богатства, от него отвернулась его семья… Только обрел он большее. Истинное счастье. И оно буквально искрилось в его глазах и движениях, когда отец оказывался рядом с мамой. Впрочем, она отвечала ему тем же.
Я подавила вздох, отогнала от себя мысли о том, что меня ждет. Ведь обещала же дать себе возможность просто насладиться последними днями, общаясь с родными. А то, что скрыла от них… Со временем они простят и поймут. Я просто очень-очень их люблю. Непоседливых и шумных, таких родных и необыкновенных. Маму, которая иногда обещает за проказы погонять всех метлой. Тетушку Ренату, готовую участвовать в любой детской шалости. Да даже бабушку Руфину, постоянно читающую нотации о хороших манерах, забывая, что все мы — ведьмы! Какие тут могут быть правила? Лишь интуиции доверяем.
Папа продолжал рассказывать о соревнованиях магов, а я изредка куталась в теплый пуховый платок. Подарок на прошлый праздник Ледяной Полночи от мамы. И как она сама выдерживает холода? Такая хрупкая, нежная…
Здесь, в Тиратуне, зимы особенно холодные и суровые. Мороз кусается, жжется, стужа пробирается в любую щелку, но и красота такая, какой нигде не найдешь! Снег тяжелыми шапками лежит на ветках, переливается, словно сделан из звездного света, скрипит под ногами. Елки закутаны, будто в шали, некоторые так вообще спрятаны по самую макушку в сугробах. А небо какое… чистое и ясное, голубое настолько, будто его кто-то раскрасил самой яркой краской, какую нашел.
Но стоило оказаться возле дома, как мне навстречу высыпали все, кто в нем находились. Обнимали, целовали, хором расспрашивали про дела и как добралась. И когда я оказалась в маминых объятьях, захотелось даже расплакаться, но этот порыв я подавила.
***
Если кто-то спросит, как прошли следующие два дня, то я вспомню с трудом. Мы украшали дом как снаружи, так и внутри, создавая при помощи магии разноцветные огни. Из леса принесли елку и обвесили игрушками, сделанными своими руками. Я знала историю каждой из них. Косолапого мишки, подаренного мне отцом на пятый день рождения, звонкого колокольчика ярко-синего цвета, который смастерила в прошлом году на радость одной из младших сестер, серебряной пыльцы, собранной с листьев эдельвейсов с особую ведьмину ночь.
Горы от нас не так уж и далеко, поэтому каждую весну мама и отец отправляются добывать эти красивые цветы. Они служит основой для любого приворотного зелья, но часть всегда остается на праздник Ледяной Полночи, становится особым украшением. Это традиция, которую никто никогда не забывает.
Еще мы лепили снеговиков, играли в снежки и пекли многочисленные пироги. Отец с другими мужчинами занимались готовкой мяса и будущим фейерверком. Он всегда случался после полуночи. И каждый раз заставлял нас поражаться папиному дару. То огни рассыпались, открывая перед нами историю о русалке и принце, то пылали, рассказывая о любви ведьмы и зельевара. Даже жаль, что в этот раз я не увижу его сказку.
За четыре часа до наступления Ледяной Полночи я расставила подарки для близких под елкой, осторожно вложила в сверток отца и мамы — письмо. Я могла уйти, не прощаясь, но не объяснив почему — нет. Осторожно пробралась в свою комнату наверху, оделась и выскользнула из дома.
Безумно хотелось, чтобы сейчас кто-нибудь проводил хотя бы до опушки леса, а еще больше — увидел бы, заставил рассказать о своей тайне, остановил… Но я не могла позволить себе подобной слабости. Прикрылась чарами отвода глаз, чуть ли не бегом бросилась к лесу. И остановилась, когда дыхание совсем сбилось. Отдышалась, оглянулась на деревню, так заманчиво сверкающую разноцветными огнями, а потом направилась по тропинке глубже в чащу.
В лесу было тихо и спокойно. Луна серебрила светом деревья, снег сверкал и искрился. На старой яблоне, где оставались ранетки, расселись снегири, лакомясь.
Утоптанная тропинка вывела меня сначала к реке, скованной льдом, а потом и к опушке, окруженной соснами. Я задела одну из мохнатых лап, за воротник чуть не попал снег. И, не став мешкать, вышла на поляну.
Мороз крепчал, сделав щеки красным, покрыв ресницы инеем, но я не стала применять никакую магию, позволяя себе радоваться даже холоду. Помолилась Судьбе-Матушке, попросила помочь родным смириться с потерей, защитить и оберегать, стянула варежку.
Узор был прежним, ярким и холодным. Не неси он в себе мою скорую смерть, так посчитала бы красивым. Я приложила вторую ладонь к метке и прошептала заветное слово: «Откройся»!
Взметнулись снежинки, завьюжили, подхватили и совсем неласково швырнули меня в сверкающий портал.
***
Я вывалилась из него кубарем, мгновенно оказавшись в сугробе. Отряхиваясь и пофыркивая, встала на ноги и удивленно уставилась на профессора Ритара, стоящего в десятке шагов от меня прямо на окраине незнакомой поляны, которую укрывали ели.
— А что вы тут делаете? — поинтересовалась я.
Логично же, правда?
— Хотел задать тебе тот же вопрос, — спокойно ответил он, поправляя капюшон плаща. — Ну так что?
Я нервно оглянулась, вспоминая, что портал должен меня вынести к Снежному лорду, которого в поле зрения не наблюдалось, и прикинула, что сбежать от профессора Ритара не получится. И от его расспросов тоже. Вздохнула и показала ладонь с меткой.
Он вытаращился на меня, выругался. Странная реакция.
И вот какое ему дело до моей беды? Не понимаю.
— Вам стоит уйти, — заметила я.
— Это почему же?
— А не догадываетесь? — не удержалась я. — Снежный лорд тут наверняка окажется с минуту на минуту.
— И не боишься его? — вдруг спросил профессор Ритар. — В нем ведь бьется снежная магия невиданной силы. Заморозит так, что о смерти молить будешь.
— Ее ли надо бояться? — гордо вскинув голову, спросила я. — Гораздо хуже перестать быть собой, поддаться трусости, забыть о смелости, чести, верности.
Профессор Ритар задумчиво посмотрел на меня, словно впервые увидел.
— Достойный ответ, — тихо заметил он.
И вот зачем судьба мне послала эту встречу? Непросто так же! Но боюсь, на эту загадку я уже не найду ответ.
Профессор Ритар сделал медленный осторожный шаг в мою сторону, его плащ засиял, став белоснежным, сверкающим, как снег на деревьях. Еще один шаг — и вспыхнули темно-синие глаза, словно напитались невиданным огнем. Шаг — и черные волосы с синеватым отливом стали меняться, наливаясь цветом. В них засеребрились белоснежные прядки. Снова шаг — и вырвалась из рук сила, окутала меня снежинками. И последний шаг мужчина сделал, окончательно преображаясь. Изменились черты лица, стали острее. Губы показались тоньше, чем раньше, еще заманчивее.