Выбрать главу

Так я примерно рассуждала, давая уроки. Конечно, подогревая при этом обиду на Олега, чтоб не остыла, готовилась к веселенькому разговору. Вышла из школы вместе с мамой. И — о боже! — давно не видела я маму такой возмущенной. Она даже не постеснялась употребить слово, которого я никогда раньше от нее не слышала. «Дерьмо, — говорит, — твой Олег Гаврилович, а не директор. Мелкий подхалим. Чтоб устроить жену директора совхоза, он отнимает кусок хлеба у детей. Их четверо. Сам Корней Данилович инвалид. Легкие прострелены».

Попыталась я защитить Олега:

«Да не умеет же рисовать Корней Данилович. Чему научит такой учитель?»

«Учит. Много лет. Сходи на его уроки физики». «Так пускай и преподает физику».

«Легко тебе рассуждать! Сколько он будет иметь часов, если их, физиков, двое? Посидела бы с такой оравой на одной ставке».

«Мама! Ты же словесница! Сколько говорим об эстетическом воспитании! А рисование и пение отдаем — кому часов не хватает. Да не богадельня же школа. Не собес».

Переубедить маму невозможно. Она все еще не может успокоиться. После обеда сказала:

«Иди ты к этому… директору. Сделай так, чтоб он сегодня к нам не приходил. Не желаю видеть его физиономии! А то, если я сорвусь и выскажусь, больше он сюда не явится».

Олег отбивался от моих наскоков: мол, лично он никаких мер не принимал, а потому и не говорил ничего, все сделано без него, по указанию райкома. Может быть, и правда? Все это — то, что говорила мать, и то, что сказал Олег, — заводит меня, как мину замедленного действия, против этой Марьевны (здорово, черти, окрестили!). Вести кружок на общественных началах не очень-то разбежалась. А за деньги — явилась с видом генеральши. Приходил Толя. Озабоченный. Как будто виноватый в чем-то. Долго разглядывал книги, заговаривал мне зубы. Видела: хочет он сказать что-то не очень приятное. Наконец, уже уходя, взяв шапку, решился:

«К Сиволобу за рекомендацией не ходи. Отказался. — И выпалил, сердясь: — Солидный человек, а ведет себя… несерьезно. — Потом накинулся на меня: — Видно, опять ты наговорила черт знает чего? Легко вам критиковать со стороны. Посидела бы на его месте!»

«Нигде я ничего не говорила. Наоборот, перед женой его подхалимничаю».

«Все понятно. Насмехаешься небось. Помолчала бы хоть до вступления».

«Странная у тебя принципиальность. Толя! Если ты таким способом хочешь зажать мне рот, можешь больше не возвращаться к этому разговору».

Одним словом, поговорили мы с Толей на высоких нотах. А ушел он — я задумалась: почему Сиволоб отказался? Достиг цели — устроил жену? Или дошло высказанное мамой возмущение? Как бы там ни было, но заело меня такое хамство. И я твердо решила: вступлю! И как можно скорее. Чем я хуже Сиволоба? Жизнь покажет, кто из нас принесет больше пользы. Выступит против? Не один Сиволоб решает. Существует организация, в ней — честные люди, многие знают меня с младенчества, двадцать лет уже. На биографии моей пылинки нет. И рекомендации дадут без Толиной или еще чьей-нибудь помощи. Сказала маме о своем намерении. Сказала твердо, чтоб мать поняла, что никакие ее отговоры и страхи больше не подействуют.

«Ты просила подумать — я полгода думала».

Радости мать не выказала, но того страха, который охватил ее почему-то летом, теперь и в помине нет. Мать приняла мое решение дочти спокойно, c обычной своей рассудительностью. Мы хорошо поговорили. По душам. Мама посоветовала: у председательницы сельпо тоже не просить рекомендации. (Получай, Толик, дулю!) Лучше попросить у дядьки Федора Корнейчика. Бывший партизан, теперь — просто сторож, в селе все его уважают, никому человек поперек дороги не становился. А вторую — у бывшего директора нашей школы Тихона Николаевича. Я была его ученицей с первого по десятый класс Теперь он на пенсии. Живет в райцентре у сына — редактора газеты. Завтра же поеду к нему. Ты — умная, мама! А вот то, как Олег отнесся к моему намерению, наводит на размышления, довольно противоречивые. Он сказал:

«Поздравляю».

Но показалось: не от души, даже с иронией. Я ответила:

«А может быть, рано еще поздравлять?»

И весело подумала: «Тебе, видно, не хочется, чтоб жена была во всем на равных с тобой. Феодал!»

Теперь опять раздумываю об этом его «поздравляю». Становится грустно. Еще он спросил, тоже не без иронии: «Это тебя Плющай сагитировал?» Неужто ревнует? Эта мысль позабавила. Толя, дорогой мой, заходи почаще в гости! Обещаю — больше ссориться не будем. И на лыжах покатаемся. Силком вытащу. И мы пройдем мимо школы. Пусть полюбуется господин директор!