— О-хо-хо! Час от часу не легче — вы еще и атланты! — засмеялся Иван Иванович.
— Не мы. Наши потомки стали атлантами. Выбор был не случаен. Остров не имел контактов с густозаселенными материками. Для чистоты эксперимента они не хотели оказывать какое-либо серьезное влияние на развитие цивилизации людей.
— Постой-постой, — перебил Сидоров. — Ты мне мозги ерундой не засоряй. Где, говоришь, Атлантида была?
— На острове в Атлантическом океане.
— Ха! Не смешно. Я недавно читал, в книге одной читал, что она была в этом… как его?., в Эгейском море. Вот!
— Я уже говорила: верить или не верить мне — твое дело. Дискуссию по этому вопросу мне устраивать некогда да и не хочется.
— Ладно, — добродушно разрешил Иван Иванович. — Валяй дальше.
— Изолироваться от людей полностью атлантам не удалось. Время от времени на остров заносило бурями суденышки землян то с востока, то с запада. Людям давали пищу, воду, кров, а отчасти и знания.
Иван Иванович недоверчиво хмыкнул.
Любаша со вздохом отложила косметику. Теперь только глаза ее все еще хранили следы слез.
— Откуда, по-твоему, еще до Джордано Бруно знали египтяне, тибетцы, индийцы, индейцы и другие народности о множественности обитаемых миров?
— А они это… знали разве?
— Знали, Ваня, знали. В древней санскритской книге «Вишну-Пуране» сказано: «Наша Земля лишь один из тысячи миллионов подобных ей обитаемых миров, находящихся во Вселенной». А идея шарообразности Земли? Те же египтяне знали об этом. В одном древнем папирусе написано: «Земля была передо мной как круглый мяч». Кстати, о мячах. Ими ацтеки изображали планеты. Люди, побывавшие в Атлантиде, уплывали восвояси, везя с собой по всему свету рассказы о ее чудесах. Видавшим дворцы, гигантские пирамиды-антенны генераторов пси-поля хотелось иметь такие же. Народы ближайших стран увлеклись гигантизмом в архитектуре. Мегалиты — сооружения землян — смешные и грубые копии технических и других построек атлантов. Увы, земляне видели только внешнюю их сторону, не понимая их назначения. Египтяне, например, построили пирамиды, превосходящие по размерам антенны генераторов пси-поля. Сколько человеческих жизней было загублено ради никому не нужной прихоти фараонов.
— А, ерунда все это, — махнул рукой Сидоров и притворно зевнул. — Если бы Атлантида была в Атлантике, мы ее давно бы нашли.
— А вы, люди, ее и не искали, — сказала Любаша, взглянув на часы. Она встала, подошла к окну и открыла его. В комнату ворвался прохладный ночной воздух.
— Как это не искали? — изумился Иван Иванович.
— Очень просто. За всю историю вашей цивилизации не была организована ни одна настоящая комплексная экспедиция для поиска Атлантиды.
— Шутишь! Да Атлантику ученые избороздили вдоль и поперек. Живого места не осталось!
— Какие могут быть шутки? Все данные о морском дне Атлантического океана получены попутно экспедициями, выполняющими другие задания. Неудивительно, что и результаты получены противоречивые. Почти в одних и тех же местах находят то породы, возникшие на воздухе, то породы, возникшие в пресной воде, го породы, возникнуть которые могли только в морской воде.
— Нет, ты п-постой. Быть такого не может. Столько написано об Атлантиде, и вдруг — никто не искал!
— Представь себе, — грустно улыбнулась Любаша.
— Нет, — не сдавался Иван Иванович. — Но, в конце концов, неужто ничего не находили до сих пор от этих… атлантов!
— Ну как же. Находили. На острове Корну, например, была найдена статуя человека, сидящего на коне и показывающего рукой на запад. Плиты находили с надписями, которые так и не расшифровали. В середине пятидесятых годов морской драгой южнее Азорских островов зачерпнули почти тонну известковых дисковых изоляторов с бывшего склада электрооборудования атлантов. Вы их окрестили «морскими бисквитами». Было много и других находок. Но самой блестящей находкой и потерей был человек с шаром в руке. Статую его, найденную португальцами в первое посещение Канарских островов, увезли в Лиссабон и затеряли. Наша межгалактическая экспедиция нашла ее недавно в одной из захолустных церквушек в подвале со всяким хламом. В шаре и было письмо наших потомков тем, кто сможет его понять. Смешно, но ключ к тайне Атлантиды был в ваших руках полтысячелетия…
— Ну хорошо. А эти ваши атланты куда подевались?
— Пришло время, когда энергии для генераторов пси-поля стало не хватать, участились несчастные случаи, гибли плазметяне. Кроме того, Атлантида не пропускала теплые воды с экватора на север планеты, а в то время на Земле свирепствовал последний ледниковый период, ставший причиной массовой гибели многих народностей землян. Выход был один: двенадцать тысяч лет назад плазметяне покинули Землю. Армада их межгалактических кораблей ушла в одну из соседних галактик, туда, где была обнаружена звездная система с превосходными условиями для существования плазменной жизни.
— Атлантиду они прихватили с собой, — съязвил Сидоров.
— Атлантиду они утопили. Жалкие ее остатки — Азорские и Канарские острова. Погрузившаяся в океанскую пучину Атлантида освободила путь Гольфстриму, и на севере теплые воды его постепенно прекратили оледенение Европы.
— А эти… атланты…
— Ваня, — мягко перебила Любаша, — в нашем распоряжении осталось всего несколько минут, а мы говорим невесть о чем…
— Ничего подобного. Мне очень даже интересно, — запротестовал Сидоров. — Вот, например, про себя что ты сочинила, плазметяночка моя? С чего это я об тебя ни разу не обжегся, а?
Любаша смахнула кончиком платочка слезы и, отвернувшись к окну, глухо сказала:
— Независимо от наших потомков ученые межгалактической экспедиции также изобрели генератор пси-поля. Он установлен на звездолете и действует направленно. Приемник пси-энергии вживлен в мой мозг.
— Ого! А родители у тебя тоже были эти… плазматики?
— Настоящие — были плазметянами, но они погибли миллиарды лет назад. Родителей-людей у меня, естественно, не было. Их имитировали другие члены экспедиции. Ну а создать безупречные документы — нам ничего не стоит.
— А зачем вам это понадобилось? — с подозрением спросил Иван Иванович.
— Для более подробного изучения интеллекта и психики среднего землянина. Нашим далеким потомкам будет интересно узнать, к чему привел их эксперимент с биологической жизнью.
— Только ради этого ты и вышла за меня замуж? — чуть не взревел Сидоров, успевший немного протрезветь.
— Ну, знаешь, Любаша, ведь я и обидеться могу! Любаша молчала.
— Ну ладно, — проговорил Сидоров примирительно, — Предположим, что я поверил: ты — ненастоящая, А сын наш? Сашка тоже ненастоящий?
— Он настоящий.
— Снова нонсенс. Не могла же плазметянка родить настоящего ребенка. Ну, что скажешь на это?
Любаша подошла к Ивану Ивановичу и села рядом.
— Я отвечу на твой вопрос, но сначала скажи: ты знаешь, что такое клонирование?
— Клонирование? Клонирование… Ах, клонирование! Ну как же, как же: читал. Если не ошибаюсь, вегетативное размножение этих… растений и простейших животных. Ты об этом?
— Да, но речь идет не о простейших животных и не о растениях. Для нас вырастить целый организм человека из одной тканевой клетки — не проблема. Сашка — твоя почти идентичная копия.
— Почти? — пробормотал Сидоров, не осознав толком сказанное женой. Он растерялся, увидев рядом ее заплаканное лицо, слезы на щеках. — Почему — почти? — повторил он, не вникая в смысл того, что бормочет.
— Мы провели некоторую генную перестройку. Во-первых, он никогда не станет пьяницей, а, во-вторых, повзрослев, он начнет «вспоминать» наши знания. Чтобы вспомнить все, что знаем мы, плазметяне, ему, возможно, понадобится не одна сотня лет, поэтому мы сделали его биологически бессмертным.