— Ну… мне очень хотелось поставить вас на место.
— Раньше-то с вами что-то подобное случалось?
— Н-нет… не припомню…
— Не знаю, не припомню… — передразнил Виталик. — Ладно. И без вас обойдусь. Главное, я теперь знаю, что это в принципе возможно. Тоже мне — фокусник!
Фокусник насупился и процедил:
— А ты в своей физике далеко пойдешь.
— Обязательно, — подтвердил Виталик. — И начну с того, что теоретически объясню феномен с поездом.
— Шустрый чижик, — иронически сказал фокусник. — А когда начнут шить тебе какую-нибудь лженауку и увольнять по профессиональной непригодности — что тогда запоешь?
— То-то, я гляжу, вас будто мешком из-за угла прихлопнули. Выгоняли вас, что ли, по этой самой непригодности?
— Угадал.
— Ну и… — насторожился Виталик. — Расскажите!
— Ладно, расскажу, — неохотно начал фокусник, уставившись почему-то в синий ромбик Виталика. — Лет пятнадцать назад меня пригласили в цирк для просмотра. Я здорово нервничал, потому что на этом просмотре могла решиться, наконец, моя судьба. Я был не Кио, конечно… а впрочем… Так вот, меня смотрели директор цирка и еще один тип, который назвался художественным руководителем. Директор и слова не вставил, а только кивал, а говорил за него этот руководитель. Человек он был ироничный, вроде тебя. Сначала он осведомился, имею ли я специальное образование. Потом принялся рассуждать о том, что нашему цирку чужды карточные фокусы. От них попахивает пропагандой азартных игр. Он их запрещает. Он хотел бы видеть фокусы яркие и жизнерадостные.
Я уныло предложил ему жизнерадостный фокус — с клоунадой, с исчезновениями; но они куда-то спешили, и директор произнес единственную фразу: «Зайдите завтра» — таким тоном, что мне послышалось: «Зайдите вчера».
Назавтра я все же решил зайти. Когда я заявился со своим реквизитом, оказалось, что директор и этот худрук срочно уехали в другой город на важное совещание и обо мне не распорядились. Однако неотложные дела может решить директорская жена, которая имеет вес. Мне показали ее издалека, и я вдруг решил схитрить. Я расшаркался, сотворил из воздуха бумажный букет и преподнес ей. Потом я нагло объявил, что вчера мою работу одобрил лично ее супруг. и так далее. В общем, эта дама была очарована и под свою ответственность разрешила мне выйти вечером на арену.
Я был в восторге! Я и сейчас прихожу в восторг, вспоминая тот вечер. Это был мой праздник. Я был как взведенный курок… и все мои фокусы стреляли без промаха, без осечек. Это редкое состояние. Я хотел бы всю жизнь быть в таком взведенном состоянии. Публика исступленно удивлялась и аплодировала, а директорская жена сидела в первом ряду и млела от счастья, потому что я успевал улыбаться ей и подмигивать. Наконец наступило время жизнерадостного фокуса. Оркестр затих, мои рыжие уже готовы были по моему зову появиться на арене, а я вдруг вспомнил ироничные лица директора и худрука и злорадно подумал: «Посмотрел бы я на ваши рожи, появись вы сейчас в цирке…» Потом я сказал условную фразу для рыжих: «Прошу двух человек…»
В этот момент они и появились. Директор и худрук. То ли с неба упали, то ли из-под земли выскочили… не знаю. Просто я подумал о них, и они появились. Они плюхнулись на арену в самом обалдевшем и затрапезном виде. Они были навеселе, одеты в пижамы, с картами в руках и, как видно, перенеслись в цирк в тот момент, когда директор оставил худрука без трех взяток на девятерной — такие у них были позы. За кулисами весь персонал давился от хохота; оркестр что-то наяривал, пока не раздался крик директорской жены; «Вот какое у тебя совещание!1!» И они побежали от нее за кулисы и сорвали гром аплодисментов. А я за кулисы идти побоялся, раскланялся и ушел через главный вход. И так далее. Так что подобные фокусы случались и раньше.
— Вот видите, — кротко сказал Виталик. — Я, кажется, создал вам творческую обстановку. Попробуйте!
— Какая следующая остановка? — спросил фокусник.
— Жмеринка.
— Ну что ж… хотите эксперимент? Сейчас наш вагон очутится в Жмеринке!
В полночь из здания вокзала вышел дежурный милиционер и увидел на первом пути одинокий вагон с табличкой «Черноморец». Из вагона выпрыгнул человек с ромбиком на пиджаке, громко по слогам прочитал вывеску на здании: «Жме-рин-ка!» — выпучил глаза и закричал:
— Мы научились управлять гравитационной волной! Я покажу вам свои старые вычисления!!! Сильнейшим волевым напряжением можно создать вокруг себя изолированное гравитационное поле и этим полем управлять! Совершеннейшая чер-тов-щи-на!
За ним из вагона вылез мужчина в сером костюме и самодовольно сказал:
— Подумаешь, я и без вычислений могу этот вагон на Луну забросить!
Затем вышел проводник с фонарем и стал по стойке «смирно» перед этими двумя.
В окнах мелькали пассажиры. Они кричали:
— Он опять нас отделил! Где наш поезд?
Из здания вокзала с криком выбежал дежурный по отправлению. Радио просипело:
— Откуда там вагон? Через три минуты московский скорый!!!
Милиционер все понял — то есть он не понял, откуда взялся здесь вагон «Черноморца», когда сам «Черноморец» придет в Жмеринку через полчаса, — но он понял, что вагона здесь не должно быть. Он засвистел и побежал к вагону.
— Это ты здесь вагон поставил?! — кричал дежурный по отправлению на Илью Спиридоновича.
Илья Спиридонович испугался за себя, но еще больше за фокусника, и поэтому ответил:
— Не могу знать!
— Стрелочник! Василий Степаныч! — взывало радио. — Дай маневровый на первый путь!
Илья Спиридонович дернул фокусника за рукав и прошептал:
— Товарищ, уберите вагон на запасной путь… во-он туда…
— Виноват… — ответил фокусник, отвлекаясь от беседы с Виталиком. — Мы тут, кажется, нарушили расписание.
И вагон очутился на запасном пути.
Когда их вели в привокзальное отделение милиции, Виталик поправлял фокуснику галстук, а тот Виталику ромбик, и оба ласково произносили приятные на слух слова: «плотность потока», «гравитация» и «очень приятно было познакомиться». Сзади валили свидетели-пассажиры. Танечка объясняла милиционеру, что все это недоразумение, фокусы.
— Так вы говорите, что и на Марс смогли бы слетать? — спрашивал Виталик.
— Марс не Марс, а в Киев, пожалуй, — отвечал фокусник. — А то всю ночь еще трястись.
— О чем они? — удивился лейтенант в отделении.
— Сам не пойму… — ответил постовой. — На них показывают, что они отцепили вагон от «Черноморца».
— Но ведь «Черноморец» еще не прибыл! — опешил лейтенант.
Танечка попыталась что-то объяснить, но Виталик ее перебил:
— Танечка, ты еще ничего не знаешь! Мы еще сами ничего не знаем! Мы срочно летим в Киев. Ты поезжай, а утром мы тебя на вокзале встретим!
Виталик застыл на мгновенье. Потом он исчез. Не стало его.
— Что тут происходит? — спросил лейтенант.
— До свиданья! — прощался фокусник. — Спасибо за компанию, счастливо доехать!
Фокусник застыл на мгновенье. Потом он исчез. Испарился.
— Куда эти двое подевались? — спросил дежурный.
И снова Илья Спиридонович стоит на перроне в Жмеринке и думает, думает…
— Это общий вагон? — прерывает его думы старуха с узлами.
— Это, это, — отвечает Илья Спиридонович.
— До Фастова к сыну доеду? — спрашивает старуха.
— Доедешь, доедешь.
Старуха входит в вагон и в испуге шарахается назад; Какой же это общий!?
— Общий, общий, — успокаивает Илья Спиридонович, ведет старуху в отдельное купе и усаживает на мягкий диван.
Потом он опять выходит на перрон и думает, думает, и не знает, верить тому, что он видел, или все ему причудилось? Ну ведь не может человек силой одной лишь мысли мгновенно перелетать из Жмеринки в Киев или на Марс. Или расцеплять железнодорожные вагоны — представить нельзя, чтобы эту железную махину из тринадцати вагонов с локомотивом, проплывающую вдоль перрона, взять и растащить…