Саша, похоже, угадал мысли Фрины – уголки его губ чуть дрогнули в еле заметной самодовольной улыбке; если бы на его месте оказался другой мужчина, Фрина рассердилась бы. Но Саша ее умилял. В нем не было самолюбия мужчины-завоевателя, только детская актерская гордость, рожденная заслуженными аплодисментами искушенной публики. От прозрачного утреннего солнца на аккуратной блестящей шапочке Фрининых волос появился рыжий отсвет. Они подошли к «Скотс», не самому модному, но весьма респектабельному отелю. Швейцар с явным неодобрением оглядел Сашин костюм, но впустил его, нехотя раскрыв дверь. Фрина не дала швейцару чаевых, и это расстроило его еще больше.
Когда Саша влетел в номер, княгиня и Элли, пересчитывавшие горстку монет, подняли на него глаза и тут же вернулись к прежнему занятию.
– Мой мальчик, ты должен принять ванну и переодеться, – рявкнула княгиня. – Через час у тебя спектакль. Элли, собери монеты и спрячь их. Мисс Фишер, садитесь, пожалуйста. Хотите чаю?
Фрина кивнула, убрала с кресла три пары рваных чулок и села, исполнившись внимания.
Княгиня налила чай из самовара в фарфоровую чашку и передала ее Фрине. Элли тем временем ссыпала деньги в мешочек и исчезла в соседней комнате, вероятно, для того, чтобы снабдить Сашу чистым трико. Фрина вспомнила о маске смерти и вытащила ее из кармана пальто. Княгиня схватила маску и провела длинным узловатым пальцем по красным пятнам на ее краях.
– Ваша? – резко спросила она.
Фрина махнула рукой в сторону соседней комнаты.
– Его, – ответила она столь же резко.
Лицо старухи, казалось, еще больше осунулось.
– А-а. Он сам мне все расскажет. А вас не ранили?
– Конечно, нет, – ответила Фрина. – И Саша ранен совсем неопасно. Просто царапина на руке. Она ему даже не мешает.
– А-а! – издала торжествующий возглас княгиня. – Он все-таки развлек вас? Как бы я хотела, чтобы он женился! Это его единственный талант – это и танцы. Если нам не повезет, он станет жиголо, а это недостойно потомка княжеского рода. Мы ни на что не годимся! Меня ничему, ничему не научили в детстве – считалось, что работать должны крестьяне. Но я училась, самостоятельно докапываясь до истины. Потом царские дочери пошли в сестры милосердия, и мне тоже разрешили заняться чем-нибудь полезным. Но когда мы оказались в Париже, я поняла: мой самый ценный талант тот же, что у Саши. И я… это было весьма забавно, но очень скоро все будет кончено. Что же случилось?
– За ним гнались. И мы прибегли к хитрости. Княгиня, вы знали, что в пакетике, который вы мне продали, обычная соль?
На лице княгини не дрогнула ни одна складочка, но она заговорила на пол-октавы ниже:
– Соль? Нет, я отдавала деньги не за соль. Что себе думает Герда?
– Не знаю. Вы уже покупали у нее этот товар?
– En effet… mais pas tout-!a-fait,[36] – призналась княгиня. – Она всегда находила предлог не продавать.
– Предлог?
– Да. Или говорила, что за ней наблюдает мадам, или что поставок еще не было, или что все уже продано… Tiens![37] Соль! А мы заплатили за нее цену кокаина!
Старуха расхохоталась, и через мгновение Фрине это все тоже показалось смешным. Она попробовала чай – он был очень крепким, с лимоном и совсем ей не понравился.
Но был еще пакетик настоящего кокаина, найденный в ее пальто вместе с запиской. И когда пакет соды, которым она подменила наркотик, выпал из кармана ее пальто, Эллис, полицейский, выпалил: «Все как она сказала». Это означало, что человек, который навел на Фрину полицию, знал о сделке, совершенной княгиней в банях мадам Бреда. Круг подозреваемых, таким образом, ограничивался княгиней, ее свитой, Гердой и, возможно, мадам Бреда – любой из них мог подбросить Фрине кокаин.
Княгиня перестала смеяться, вытерла слезы и подлила себе чаю. Потом кивнула Фрине:
– Вы продвинулись в своем расследовании? – спросила она, и Фрина покачала головой. – У меня есть адрес, может быть, имя – я точно не знаю, – продолжала княгиня. – Вероятно, он вам поможет.
Де Грасс вытащила сложенный лист бумаги из недр своего наряда, который на этот час состоял из старомодного корсета и роскошного голубого атласного платья, довольно длинного и местами выцветшего.
Фрина развернула листок.
– Литтл Лон, семьдесят девять, – с трудом прочла она нацарапанный кошмарным почерком текст.
– Кто этот Лон? – спросила княгиня. – Вот что я хотела бы узнать. Возможно, это и есть наш сукин сын.
– Сукин сын?
– Негодяй.
– Я найду его, – пообещала Фрина и попрощалась с де Грассами.
Красавчик Саша нежно поцеловал ее и подвел к сестре для поцелуя. Фрине они казались настолько похожими, что она не стала возражать. Она знала, что близнецы хотят вместе обладать ею, и такая перспектива уже начала казаться ей увлекательной, но она решила оставить похотливые мысли и удалиться. Фрина нарочито громко простучала каблучками по коридору, а затем, крадучись, вернулась и приникла ухом к двери.
Она услышала голос старухи, говорившей на своем уже знакомом французском:
– Ну как дойная корова? Ты ей понравился?
– Разумеется, – самодовольно ответил Саша. – Гладил, пока она не замурлыкала. Для англичанки она необычайно чувственная. Думаю, я окрутил ее. Она снова захочет меня.
– Она тебе заплатила? – заскрипела старуха, и Саша, должно быть, пожал плечами – Фрина слышала, как княгиня слегка шлепнула его.
– Бабушка, не будь такой жадной! – запротестовал он, смеясь. – В следующий раз заплатит. Думаю, в конце концов я на ней женюсь.
– Может быть. По крайней мере, ты не напрасно потратишь силы. Похоже, она богата. И умна.
– Это правда, она спасла меня обманом. Ее голова работает с потрясающей скоростью. Надеюсь, она найдет Roi de Neiges.
– Да, она его найдет, и тогда ты последуешь за ней и… – Де Грасс издала глухой звук, возможно, сопровождавшийся красноречивым жестом. – Месть сладка, деточки. Мы вытрясем из него все до последнего сантима, прежде чем он умрет. С таким капиталом тебе, Саша, больше не придется работать, а твоя сестра сможет выйти замуж по любви.
Княгиня радостно загоготала.
– Я не выйду замуж, – возразила Элли. – Мне не нравятся мужчины. Саша, когда в следующий раз пойдешь к мисс Фишер, возьми меня с собой! Ну пожалуйста, Сашенька!
– Не думаю, что ей это понравится… – задумчиво произнес Саша. – Но я ее спрошу. Мне нужно помыться – скоро спектакль. Иди потри мне спину.
Фрина беззвучно прошла по коридору. Без единого слова она миновала швейцара. Он проводил ее удалявшуюся фигурку мрачным взглядом и вздохнул. Он видел, что эта женщина принадлежала к сливкам общества. Лучше держать сторону имущего класса. По крайней мере, его так учили. Но ему ничего хорошего это еще не принесло.
Вскоре Фрина поняла, что она привлекает к себе внимание, потому что идет слишком быстро, и к тому же, чтобы бегать в узкой юбке, широком пальто и на высоких каблуках, нужно быть очень внимательной, а в данный момент она на это не способна. Поэтому она зашла в кафе, заказала чай, закурила сигарету и выпустила в воздух облачко дыма. Так вот зачем русские приняли ее в свою компанию! Для приманки. Какое вероломство!
Она пила чай слишком быстро и обожгла небо. Злиться на этих русских бессмысленно. Они аморальны и симпатичны, как котята. И все же она поклялась себе в одной вещи: Саша не вытащит из ее кошелька ни единого пенни и она никогда не выйдет за него замуж. Многих женщин на этом свете используют мужчины, но Фрина не собиралась становиться одной из них.