Ее страхи не имели под собой никаких оснований. Водитель не раз совершал этот вояж. Он заглушил мотор и остановился, ухмыляясь, прямо перед выполненным в строгом стиле подъездом отеля. Швейцар, глазом не моргнув при виде такого диковинного средства передвижения, величественно сделал шаг вперед и открыл висевшую на одной петле дверцу машины. Фрина оперлась на его руку в перчатке, выбралась из машины, отряхнулась от пыли и вытащила кошелек.
Водитель также покинул свое место. Добродушно улыбаясь, он передал Фрине пальто. Во рту у него уже была новая сигарета.
– Спасибо за увлекательное путешествие, – сказала Фрина. – Сколько я должна вам и… э-э… Сесу?
– Думаю, пяти шиллингов будет достаточно, – ухмыльнулся Берт, избегая встречаться глазами со швейцаром.
Фрина открыла кошелек.
– А я думаю, что двух шиллингов шести пенсов будет вполне достаточно, – хладнокровно возразила она.
– И десять пенсов для Сеса, – начал торговаться Берт.
Фрина добавила ему еще один шиллинг.
Долговязый Сес, оказавшийся сильнее, чем можно было предположить по его худощавой фигуре, передал чемоданы и коробки Фрины в ведение небольшой армии носильщиков, одетых в форму отеля. После этого, грохоча и оставляя за собой облако пыли, водители исчезли.
– Меня зовут Фрина Фишер, – сообщила девушка швейцару. – Я заказала номер из Лондона.
– О да, мисс, – ответил тот, – мы ждали вас. Вы прибыли сегодня утром на «Ориенте»? Вам непременно нужно выпить чая. Прошу вас сюда, пожалуйста.
Фрина, покорно последовав за швейцаром, вошла в спокойный, хорошо организованный, роскошный мир «Виндзора».
Умытая, переодевшаяся и очень голодная, Фрина спустилась вниз, в ресторан отеля, чтобы пообедать. Она выглядела вызывающе модно в бледно-желтой шляпке из соломки и льна, вокруг тульи которой она обвязала шелковый шарф цветов зелени, лимона и морской волны. Она выбрала столик под роем мраморных купидонов, заказала бульон и холодные закуски из меню. Опрятная девушка в черном принесла еду, и Фрина принялась изучать обитателей отеля.
Женщины были хорошо одеты, некоторые просто красавицы, хотя, надо признать, все они немного отставали от моды. Мужчины были в дежурных костюмах в тонкую полоску, изредка встречались темные однотонные костюмы – возможно, на адвокатах и управляющих банками. Несколько ярких молодых людей в мешковатых фланелевых брюках и спортивных куртках и густо накрашенных девушек в цветастых шелковых платьях с поясами из тесьмы оживляли общую картину. Какая-то актриса в сценическом гриме была одета в пляжную пижаму из золотого полотна и тюрбан. Ее пальцы были унизаны кольцами, а у ног сидел детеныш леопарда на короткой цепочке. «Виндзор» принял их всех.
Бульон оказался превосходным. Фрина уплела его вместе с легкими закусками, выпила три чашки чая и вернулась в свой номер отдохнуть. Она заснула и не просыпалась до тех пор, пока не ударили в гонг, созывая гостей на ужин.
Пока Фрина спала, ее одежду распаковали, выгладили и повесили в массивный деревянный шкаф. Комната была обставлена в отличной, впрочем, весьма умеренной манере, хотя Фрина предпочла бы, чтобы абажуры на лампах не были такими вызывающе розовыми и хотя бы часть статуэток нимф исчезла. У Фрины был зуб на нимф. Когда она родилась, отец выбрал для нее имя Психея. К сожалению, в день ее крещения он был немного не в себе, так как слишком долго просидел в клубе накануне вечером. Когда его спросили об имени, он, собрав остатки своего классического образования, ухватился за имя Фрина.[9] Так вместо имени нимфы Фрина получила имя куртизанки.
Проведя расследование на эту тему, Фрина утешилась. Куртизанка определенно была неординарной молодой дамой. В суде, когда ее дело чуть было не оказалось проигранным, защитник сдернул с ее плеч покрывала и обнажил перед судом прекрасную грудь. Судьи были охвачены благоговением перед таким совершенством и тут же оправдали ее. И именно Фрина, накопив неправедным трудом груду золота, предложила выстроить заново стены Фив, но при условии, что на них повесят табличку «Стены Фив были разрушены временем и заново выстроены куртизанкой Фриной». Но рассудительные фиванцы предпочли свои руины.
«И поделом, – подумала Фрина, надевая шелковое нижнее белье и платье от Пату павлиньего цвета. – Надеюсь, их завоевали римляне. Но что же надеть – сапфиры или эмаль?»
Она выбрала длинные сверкающие серьги, загоравшиеся на свету синими огоньками, и продела их в уши. Она быстро привела в порядок и подкрасила лицо, энергично расчесала волосы и перехватила блестящие пряди лентой. Потом, прихватив пальто цвета морской волны и сумочку, спустилась вниз.
Коктейль и лобстер под майонезом возродили ее к жизни. Фрина обожала лобстер под майонезом с огурцами.
Был чудесный вечер, но никто из соседей по столу не показался Фрине интересным, кроме разве что забавного джентльмена в компании полной дамы – он любезно улыбался мисс Фишер, явно восхищаясь платьем. Однако он был занят, а Фрина хотела немного поразмышлять. Она вспомнила, что «Пассаж» все еще открыт, ведь сегодня суббота, и, вернувшись в номер, переоделась в брюки, шелковый пуловер, ботинки на плоской подошве и мягкую фетровую шляпу. В таком наряде она выглядела почти бесполо и не привлекала внимания праздных молодых людей, но все же могла продемонстрировать свою женственность, если ей того хотелось.
Так как Фрина собиралась только думать и гулять, она надела этот невзрачный костюм и вышла в теплые сумерки.
Мимо нее, громыхая, проносились трамваи; в городе пахло осенней листвой, дымом и пылью. Фрина шла, как указал ей швейцар, прямо по Коллинс-стрит. На случай, если станет холодно, она надела прямой двубортный жакет на подкладке с большими карманами и складкой-бантовкой сзади и, не обремененная сумочкой, чувствовала, что руки непривычно свободны. Здания на Коллинс-стрит были украшены россыпью медных табличек; это место напомнило Фрине лондонскую Харли-стрит, правда, толпа здесь была более шумной, более опрятной, и попрошайки попадались реже. Фрина чувствовала, как листва шуршит у нее под ногами.
Она миновала пресвитерианскую церковь, дом пастора, баптистскую церковь и остановилась, чтобы посмотреть с противоположной стороны улицы на настоящую громадину, здание Регентского театра; каждый сантиметр бетонных стен был украшен бетонным же орнаментом без всякой меры. Здание выглядело настолько вульгарно, что даже понравилось Фрине.
На шумной улице Фрине попалась компания фабричных девушек: они чирикали как воробьи, все в чулках из искусственного шелка и с перьями, в ярких красных, голубых и зеленых платьях-рубашках, густо облицованные товарами из универмага господина Коулза.[10] Фрина продолжила свою неторопливую прогулку, миновав толпу под свесами крыши ратуши и перейдя через Свонстон-стрит.
Глава третья
Она сказала: «Жизнь ужасна,
Дай Бог мне умереть!»[11]
Сес указал пальцем на девушку, повисшую на руках высокого мужчины, который стоял на тротуаре Лонсдейл-стрит.
– Уже под мухой, – прокомментировал Берт, останавливая машину. – А ведь еще только одиннадцать утра. Кошмар, а?
– Чего тебе, приятель? – проорал он в ответ окликнувшему его мужчине. – Куда едем?
– В Ричмонд, – ответил мужчина, волоча девушку за талию и грубо запихивая ее на заднее сиденье машины, где уже расположился Сес. – Отвезите ее, куда она скажет. Вот деньги. – Он пихнул в лицо Берту десятишиллинговую купюру и захлопнул дверцу машины. – Сдачу оставьте себе, – добавил он через плечо и ринулся прочь почти бегом, растворившись в толпе за углом Куин-стрит.
9
Фрина (настоящее имя Мнесарет) – греческая гетера. Жила в IV веке до н. э. и была натурщицей Праксителя и Апеллеса.
10
Коулз, Джордж (1885–1977) – австралийский бизнесмен. Открыл свой первый универмаг в Мельбурне в 1914 году. Удачу новому универмагу, а позднее – целой сети магазинов, принес девиз «У нас нет ничего дороже 2 шиллингов 6 пенсов».