Заходящее зимнее солнце коснулось льдов холодным пламенем, и на мгновение водопады и снега сверкнули и окрасились в чудесный розовый цвет.
Даже нечувствительный к красотам природы Тикка залюбовался зрелищем. Отдыхая, он снял ледяные сосульки с бороды и бросил. Раздался еле уловимый звук. И в ответ ему послышался треск ломаемых ветвей и стремительный бег почуявшего опасность лося.
— Вот дурной! — закричал Тикка вслед лосю. — Я тебя не трону.
Но лось убегал. Он никому не верил.
Тикка побродил еще по лесу и успел добыть несколько белок, пару глухарей и десяток рябчиков. Пора было возвращаться домой. Стемнело, и, по многим признакам, надвигалась метель.
Тикке приходилось пережидать погоду и ночевать в лесу. Это не так уж страшно. Найти убежище очень легко. Надо только отыскать старую ель. В карельских лесах есть такие ели, с почти обнаженными вершинами и густыми ветвями внизу. Отягощенные снегом, они свешиваются, образуя шатер, а самые нижние плотно врастают в землю.
Достаточно прорубить топором отверстие — вход в этот шатер, — и убежище готово. Внизу, под ветвями, всегда сухо. Ложись и спи.
Странный выстрел глухо прокатился по лесу. Очень сильный, как будто десять выстрелов в одном. Он походил на взрыв.
Тикка остановился в раздумье.
Может быть, это выстрелили из какого-нибудь нового, особенного ружья? Есть такие охотничьи ружья, штуцера. Но если ружье особенное, то кто же мог стрелять?
Тикка далеко в округе знал все ружья и всех охотников.
Что, если кто-нибудь убил отпущенного им лося?! Его лося! Этого перенести никак невозможно.
Тикка забыл о возвращении домой и легко, как юноша, побежал на выстрел.
Белоснежный горностай первым узнал о смерти лося. Его тонкое обоняние, изощренное двухдневным голодом, далеко почуяло запах свежей теплой крови. Оставляя за собой тончайшую низку бисерных следов, горностай прибежал в глубокую лощинку.
На дне ее человек с ножом в руках, залитый кровью, свежевал только что убитого лося.
Шагах в десяти от него дымились выброшенные им внутренности.
Хищный зверек с красными глазами готовился погрузить свои мелкие, острые зубки в кровавое месиво. Но вдруг подле него встала нога человека!
Горностай замер от страха у корневища старой мохнатой ели. Белоснежную шубку зверька стало трудно отличить от пушистого снега, а наполовину черный хвостик казался обломанной веточкой.
Это подоспел Тикка.
Он увидел человека в лощине над дымящейся тушей лося. Сердце Тикки загорелось гневом.
— Как ты смел убить лося?! — закричал Тикка. Человек вздрогнул и оглянулся.
— Кондий! — узнал Тикка беглого лесника. — Стой! Стрелять буду!
Но покамест Тикка устанавливал свое ружье на шагарку, Кондий бросился на него с ножом.
Глава XVII. ТРОЕ У КОСТРА
Онни казалось, будто он сидит у открытой дверцы печки. Пылает огонь. Онни слышит потрескивание громадных поленьев и такой приятный запах дыма.
Только одному боку очень жарко, а другому почему-то холодно.
Это Пузыренько открыл дверь, а сам улыбается.
— Холодно, закрой… — шепчет Онни. — Закрой дверь! Или нет, я лучше сам закрою…
Но почему-то Онни не может сделать шага. Голова кажется такой тяжелой. Непрерывно тысячи крошечных молоточков постукивают где-то под черепом, а в самом ухе что-то бьется и жужжит.
«Комариная кузница, — думает Онни и трогает руками голову. — Повязка! Зачем? Она мешает…»
— Нельзя, сынок… Не трожь! — слышит сквозь тяжелую дрему Онни.
С трудом открывает пограничник глаза.
Над ним светлое северное небо. Ночь.
Совсем ясно слышится потрескивание угольев.
Это ракотулет.[25] Он горит ровным, жарким пламенем. Это от него так угрелся бок. Бородатое лицо пожилого человека в мохнатой шапке склонилось над Онни.
— Опамятовался? — участливо спрашивает человек. И в его глазах, окруженных сетью глубоких морщин, радость и тревога.
— Кто же это тебя так, а? — осторожно спрашивает человек.
— Враг… Ка-ак жахнет гранатой… — с трудом выговорил Онни и сел.
Но в «комариной кузнице» так хватили молотками, что у Онни потемнело в глазах. Он схватился за голову и глухо застонал.
Перед глазами снова тьма, и в этой черной, жирной тьме одно за другим выплывают огненные кольца.
Постепенно сознание прояснилось, и Онни вспомнил все, что произошло.
Встретил диверсанта… граната… упал… затем — холод. А после очнулся, встал кое-как и пошел. Кружилась голова. Кровь заливала лицо.