Диверсант терял всякое терпенье. Он осыпал Анни бранью, и, когда она слишком задерживалась где-либо в углу, он грубо вытаскивал ее за платье, драл за волосы и больно бил. И снова заставлял искать. И искал сам.
Анни ползала по полу, плакала, искала и не находила. Наконец он заметался по избе. Его лицо судорожно подергивалось. Волосы слиплись на лбу.
— Сейчас я уйду, — сказал он Анни. — Уйду… но прежде я убью тебя. Через одну минуту, если ты не найдешь мне этого камня… убью…
Он вытащил пукко из ножен и положил подле себя.
У Анни от страха застучали зубы, она задрожала и в полусознательном состоянии, почти в бреду, думала:
«Пусть. Пекко тоже убили… Но он не отдал того, что было зажато в его кулаке… Им нельзя отдавать… Нет…» — шептала про себя Анни и еще крепче, до боли, сжимала в руке металлическую штучку, которую он так хотел найти.
— Что ты бормочешь там? Ищи! — Шпион взял нож в руки, Анни снова задрожала.
— Это, кажется, здесь, я вижу, — сказала Анни.
— Где? — вскрикнул он.
Анни показывала ему на большую, глубокую щель в полу.
Он наклонился к щели, пытаясь разглядеть.
Тонкий слух Анни уловил звук топора и треск первого срубленного дерева.
«Скоро вернется отец, — с надеждой подумала Анни. — Скорей бы!»
Диверсант тоже услышал звуки раннего трудового дня. В лесу появились люди. Он проканителился с этой девчонкой!
Дрожащая от холода, с лицом, измазанным слезами и пылью, избитая, девочка имела очень жалкий вид. Но в глубоких синих, как озера Карелии, глазах Анни он уловил торжество…
Девочка перехитрила его!
Задыхаясь от злобы, он схватил ее за плечо.
— У-у… змееныш красный!..
— Я не змееныш, я — пионерка!
Негодяй рванул девочку к себе и схватил нож. Анни закрыла глаза…
Звон разбитого стекла на минуту ошеломил негодяя.
— Сдавайся! — раздался голос Онни, и дуло его нагана просунулось в избушку.
— Назад! — закричал диверсант и, прислонившись спиной к печи, выставил перед собой Анни как щит. — Назад!
Мощные удары топоров обрушились на дверь. Десятки сильных рук сорвали ее с петель.
Грозно ощетинились винтовки пограничников в просвете двери. Их лица под остроконечными шлемами суровы, глаза чуть сужены в прицеле.
— Сдавайся! — плеснуло волной в избу.
— Я предлагаю вам сейчас же отпустить девочку невредимой! — шагнул вперед начальник заставы Андреев.
— Назад!.. Если вы сделаете ко мне еще шаг, я убью девчонку! — замахнулся ножом диверсант.
Бойцы смутились. Что делать?
— Значит, вы прячетесь за спину ребенка? — возмущенно спросил диверсанта Андреев.
— Значит, — нагло ответил этот человек. — Я выпущу девчонку в том случае, если вы при всех дадите честное слово, что я беспрепятственно уйду за рубеж. Это мой последний шанс!
Вокруг избушки собралась толпа лесорубов. Все волновались.
— Что делать?!
Вдруг люди шарахнулись в сторону. Мелькнула мимо них в сени вся забинтованная и перевязанная собака.
Это Дик! Он молнией вырвался из-под ног бойцов и бросился на врага.
В одно мгновение диверсант был опрокинут на пол ударом задних ног собаки и у своего горла ощутил ее горячее дыхание и ярость.
Диверсант одной рукой защищал горло, а другой пытался нанести собаке удар ножом, убить ее… Но был обезоружен подоспевшим проводником Онни Лумимиези.
Анни потеряла сознание.
Вслед за собакой возле избушки появились ребята с пустыми саночками. Впереди всех бежал Юрики с пузырьком лекарства в руках и деревянной ложкой. Он звал собаку:
— Дик, Дик! Куда ты, тебе вредно! Иван Фомич прописал тебе покой и очень велел не двигаться!
Но Дик вел себя непослушно, точь-в-точь как Юрики. Он двигался и здорово трепал диверсанта. Понемногу Анни приходит в себя.
— Доченька, доченька… — узнает Анни голос своего отца. Она открывает глаза. Да, это отец…
— Пришел-таки!.. — улыбнулась Анни.
Изба наполняется пограничниками и лесорубами, и Анни кажется, что все это она слышит и видит во сне.
Сначала Анни только рыдала. Андреев завернул девочку в одеяло и посадил к себе на колени.
— Ну, успокойся и расскажи нам все.
Анни рассказала все, как было, и про пирог…
— Вы будете самый главный, настоящий пограничник? — спросила она под конец рассказа.
— Я буду самый главный, а все мы — настоящие, — сказал Андреев, улыбаясь.
Присутствующие в один голос подтвердили, что они действительно настоящие, а не какие-нибудь.
Анни разжала измазанный кулак и подала Андрееву круглый металлический предмет. Андреев вскрыл его, вынул изнутри туго скатанную бумажку и осмотрел ее.