«У меня чересчур много бед», — писала Снежный Цветок. Ее иероглифы всегда были изящнее моих, ее линии были такими тонкими, что на концах становились почти невидимыми. — «Я не могу быть такой, какой ты хочешь. Ты больше не услышишь моих жалоб. Три названые сестры пообещали любить меня такой, какая я есть. Напиши мне, не для того, чтобы утешить меня, как ты всегда меня утешаешь, но просто для того, чтобы вспомнить наше девичье время». И больше ничего.
Будто меч вонзился в мое тело. Сердце мое подпрыгнуло, а потом превратилось в тяжелый комок. Любить! Она на самом деле писала о любви к трем названым сестрам на нашем заветном веере? Озадаченная и сбитая с толку, я заново перечитала эти строки. «Три названые сестры пообещали любить меня». Но ведь мы со Снежным Цветком были лаотун, а это означало, что наш союз был достаточно крепким для того, чтобы преодолеть большие расстояния и долгую разлуку. Предполагалось, что наш союз является более важным, чем замужество. Мы дали слово быть верными и преданными друг другу, пока смерть не разлучит нас. То, что при этом она предлагала нам оставаться подругами, буквально лишало меня возможности дышать. По мне то, что она написала, было в десять тысяч раз хуже, чем если бы вошел мой муж и сказал, что он взял себе первую наложницу. И это не означало, что я не могла взять себе названых сестер. Моя свекровь много раз настаивала на этом, но я изворачивалась, как могла, чтобы сохранить нашу дружбу со Снежным Цветком на всю жизнь. А теперь она отодвинула меня в сторону? Казалось, что Снежный Цветок — женщина, к которой я питала глубокую любовь, которую ценила и которой посвятила себя, — не относилась ко мне так же.
Как только я подумала, что достигла предела отчаяния, я вдруг поняла, что зри названые сестры, о которых она писала — это, должно быть, те три женщины из ее деревни, с которыми мы познакомились в горах. Мысленно я перебрала события прошедшей зимы. Может быть, они задумали отнять ее у меня еще в ту первую ночь в горах своим пением? Не увлеклась ли она ими, как муж новой наложницей, которая моложе, красивее и милее верной жены? Может быть постели этих женщин были теплее, их тела — крепче, а истории — интереснее? Может быть, глядя на их лица, она не видела на них ни чаяний, ни упований?
Боль, которую я испытывала, не могла сравниться ни с чем из того, что мне приходилось переживать раньше. Она была глубокой, жгучей, мучительной, намного хуже, чем при родах. Потом во мне что-то изменилось. Я начала реагировать не как маленькая девочка, которая была влюблена в Снежный Цветок, а как Госпожа Лу, женщина, которая считала, что соблюдение правил и условностей обеспечивает душевный покой. Мне было проще обвинить Снежный Цветок во всех ее проступках, чем вынести ту бурю чувств, которая поднялась во мне.
Из любви к Снежному Цветку я всегда делала ей поблажки в наших отношениях. Но когда я сосредоточила свое внимание на всех ее слабостях, передо мной начал вырисовываться образ, полный обмана, лжи и предательства. Я думала обо всех случаях, когда Снежный Цветок лгала мне, — о ее семье, ее замужней жизни, даже о ее избиениях. Она не только не была верной лаотун, она даже не была хорошим другом. Друг должен быть честным и откровенным. Мало того, на меня нахлынули воспоминания о недавних днях. Снежный Цветок пользовалась моими деньгами и преимуществами моего положения для того, чтобы получить одежду и еду получше, чтобы улучшить положение своей дочери, но при этом не обращала внимание на мои советы и предложения. Я чувствовала себя обманутой и чрезвычайно глупой.
А потом произошла странная вещь. Мне на ум пришло воспоминание о моей матери. В детстве мне хотелось, чтобы она любила меня. Мне казалось, если я во время моего бинтования выполню все ее требования, то заслужу ее любовь. И я верила в то, что завоевала ее, но она вовсе не любила меня. Как и Снежный Цветок, она преследовала только свои эгоистические цели. Моей первой реакцией на ложь моей матери и недостаток внимания ко мне был гнев. Я так и не простила ее, только постепенно все больше отдалялась, пока у нее не осталось никакой эмоциональной власти надо мной. Для того чтобы не дать своему сердцу разорваться, мне нужно было проделать то же самое и со Снежным Цветком. Я не могла позволить кому-то узнать, что умираю оттого, что она больше не любит меня. Я должна скрывать свой гнев и свое горе, потому что в этом случае эти чувства были неприличны для порядочной женщины.