Снежный Цветок, по обычаю, не привезла с собой ни еды, ни одежды. Мадам Ван произнесла те же самые увещевания, что и в прошлый раз. Она должна вести себя хорошо, не жаловаться, смотреть и слушать во все глаза и уши, учиться, чтобы ее мать могла гордиться ею.
Снежный Цветок ответила: «Да, Тетушка», но я видела, что она не слушала. Она стояла, устремив свой взгляд прямо на наше зарешеченное окно и выискивая в нем мой силуэт.
Мама принесла Снежный Цветок наверх, и с того момента как ее ножки коснулись пола нашей женской комнаты, она говорила не переставая. Она болтала, шептала, поддразнивала, признавалась по секрету, утешала, восхищалась. Это была не та девочка, которая огорчала меня своими мыслями о полетах вне реальности. Ей хотелось просто играть, забавляться, хихикать и говорить, говорить, говорить о разных девчоночьих делах.
Я писала ей, что хочу быть ее ученицей, поэтому она в юг же день начала давать мне уроки по книге «Образец для Женщин». Например, никогда не показывать зубы при улыбке или не повышать голос, разговаривая с мужчиной. Но она писала, что тоже хочет быть моей ученицей, поэтому попросила меня показать ей, как делать пирожки из клейкого риса. Она задавала странные вопросы о том, как носят воду из колодца или кормят свиней. Я смеялась, потому что каждая девочка знает такие вещи. Снежный Цветок поклялась, что она не знает. Я решила, что она дразнит меня. Она настаивала на том, что действительно не знает. Тогда другие начали подстрекать меня.
«Может быть, ты сама не знаешь, как носят воду», — встряла в разговор Старшая Сестра.
«А может быть, ты не помнишь, как кормят свиней, — добавила Тетя. — Может быть, ты выбросила эти знания из своей головы, как старые туфли».
Это было уже слишком, и я вскочила на ноги. Я так рассердилась, что уперла руки в бока и хмуро взглянула на них, но тут же увидела их веселые лица, мой гнев улетучился, и мне хотелось сделать их еще счастливее.
Всем в нашей женской комнате было весело наблюдать за тем, как я ковыляю на своих еще не заживших ногах взад-вперед, изображая, как достаю воду из колодца и несу ее в дом или нагибаюсь и делаю вид, что рву траву и смешиваю с кухонными остатками. Прекрасная Луна смеялась так сильно, что ей приспичило пописать. Даже Старшая Сестра, всегда такая серьезная и занятая работой над своим приданым, хихикала в рукав. Когда я взглянула на Снежный Цветок, я увидела, как весело блестят ее глаза и как она хлопает в ладоши от восхищения. Вы понимаете, какой она была. Она могла войти в нашу женскую комнату и несколькими простыми словами заставить меня делать вещи, о которых я сама и не помышляла. Она могла присутствовать в этой комнате, которую я считала местом секретов, страдания и печали, и превратить ее в оазис веселья, бодрости и забавных развлечений.
Несмотря на все ее замечания о том, что с мужчинами надо говорить, не повышая голоса, она болтала с Папой и Дядей за обедом, заставляя их тоже смеяться. Младший Брат влезал на Снежный Цветок и сползал с нее, словно он был обезьянкой, а место у нее на коленях — гнездом на дереве. В ней было столько жизни. Куда бы она ни пришла, она пленяла людей и делала их счастливыми. Снежный Цветок была из лучшей семьи, чем наша — для всех это было очевидно, — но она умела превратить это обстоятельство в забавное приключение для нашей семьи. Для нас она была редкой птичкой, улетевшей из своей клетки и попавшей на двор к обычным цыплятам. Мы забавлялись, и она тоже.
Настало время умываться и идти в постель. Я вспомнила, как неловко я себя чувствовала во время первого визита своей лаотун. Я хотела, чтобы она умылась первой, но она отказалась. Если бы я умылась первой, то вода для нее уже не была бы такой чистой. Но когда Снежный Цветок сказала: «Давай умываться вместе», я поняла, что мой крестьянский труд и моя настойчивость принесли желанный урожай. Мы вместе склонились над тазом, сложили ковшиком руки и начали плескать воду себе на лицо. Она ткнула меня локтем в бок. Я посмотрела на воду и увидела наши лица, отраженные ее рябой поверхностью. Вода капала с нее, так же, как и с меня. В это мгновение, когда мы умывались в одной воде, я поняла, что моя лаотун тоже меня любит.
Обучение
В течение последующих трех лет Снежный Цветок приезжала к нам каждые два месяца. Ее небесно-голубая рубашка с узором из облаков уступила место другому наряду из шелка цвета лаванды с белой отделкой — странное цветовое сочетание для такой юной девочки. Когда она входила в комнату, то сразу переодевалась в одежду которую моя мать готовила для нее. Следовательно, мы были двумя половинками не только внутри, но и снаружи.