Следующий, третий день свадьбы, был тем самым днем, которого ждут все невесты. Это время, когда читают книги третьего дня свадьбы, написанные родными и друзьями. Но я могла думать только о Снежном Цветке и о том, что я увижу ее во время чтения.
Прибыли Старшая Сестра и жена Старшего Брата. Они привезли книги и еду, к которой мне наконец-то можно было притронуться. Многие женщины из Тункоу присоединились к женщинам из семьи моего мужа, чтобы помочь читать книги. Но ни Снежный Цветок, ни ее мать не пришли. Это было выше моего понимания. Я была глубоко обижена… и напугана отсутствием Снежного Цветка. Я присутствовала при самом радостном из всех свадебных ритуалов, но не испытывала никакой радости.
Мои саньчжаошу содержали обычные слова о горе моей семьи, оттого, что я не буду больше вместе с ними. В то же время в них превозносились мои добродетели и повторялись такие фразы, как «Если бы мы только могли убедить эту почтенную семью подождать несколько лет и не забирать тебя от нас» или «Печально, что мы не вместе». В то же время они умоляли моих новых родственников быть снисходительными и обучить меня обычаям их семьи с терпением. Саньчжаошу Снежного Цветка была именно такой, как я ожидала. В ней отразилась ее любовь к птицам, и начиналась она так: «Феникс спаривается с золотой курочкой, это союз, заключенный в небесах». И дальше — добрые пожелания. Как это похоже на мою лаотун.
Правда
При обычных обстоятельствах на четвертый день после свадьбы я вернулась бы к своей семье в Пувэй, но я давно собиралась отправиться в дом Снежного Цветка и пробыть там весь ее месяц Сидения и Пения. Сейчас, когда я могла вот-вот увидеть ее, я разволновалась еще больше. Я надела один из своих лучших повседневных нарядов — жакет из бледно-зеленого шелка и штаны с вышитым бамбуковым узором. Мне хотелось произвести благоприятное впечатление не только на всех, кто мне встретится в Тункоу, но и на семью Снежного Цветка, о которой я так много слышала на протяжении стольких лет. Юнган, девочка-служанка, провела меня по улицам Тункоу. В корзине она несла мою одежду, нитки для вышивания, ткани и книги третьего дня свадьбы, которые я приготовила для Снежного Цветка. Я была рада тому, что Юнган сопровождала меня, но все же испытывала неудобство в ее присутствии. Она была частью того много, к чему мне предстояло привыкнуть.
Тункоу была намного больше, чем Пувэй, и гораздо более богатой деревней. Улицы были чистыми, по ним не бродили цыплята, утки или свиньи. Мы остановились у дома, который выглядел точно так, как его описывала Снежный Цветок: двухэтажный, изящный и элегантный. Я пробыла в Тункоу недостаточно времени, чтобы знать местные обычаи, но один из них был точно такой, как в Пувэе. Мы не стали вызывать хозяев своими приветствиями или стучать в дверь. Юнган просто открыла парадную дверь в дом Снежного Цветка, и мы вошли.
Я вошла прямо за Юнган, и меня тут же поразил странный запах, сочетающий в себе запах помойки и протухшего мяса с чем-то тошнотворно-сладким. Я понятия не имела, что бы это могло быть, за исключением того, что запах все-таки человеческий. Меня замутило, но мой взор был поражен еще сильнее и отказывался принять то, что я видела.
Главная комната была намного больше, чем в моем родном доме, но в ней было гораздо меньше мебели. Я видела стол, но не было стульев. Я видела резную балюстраду, ведущую в женскую комнату, но кроме нескольких вещей, в которых можно было заметить искусство выделки более высокого качества, чем в любой вещи в моем доме, там больше не было ничего. Даже огня не было. Была поздняя осень, и начинались холода. Комната была грязной, с объедками на полу. Я увидела и другие двери, которые, должно быть, вели в спальни.
Все это разительно отличалось не только от того, что ожидал бы увидеть прохожий, взглянувший на этот дом снаружи, но и от рассказов моей лаотун. Наверное, я не туда попала.
Под потолком находились несколько окон, но все они, кроме одного, были наглухо закрыты. Темноту в комнате пронизывал единственный луч света, падающий из этого окна. В мрачной темноте я заметила женщину, сидевшую на корточках рядом с тазом для умывания. Наши глаза встретились, и она быстро отвела взгляд. Не поднимая головы, она стояла в полосе света. Женщина была одета, как самая бедная крестьянка, в рваную и грязную стеганую одежду. Но кожа ее была прекрасной, такой же белой и чистой, как фарфор. Она сложила руки перед собой и поклонилась.