«Я помню их. Спасибо», — пробормотала я беспомощно, а все внутри меня кричало от ужаса. Никогда, никогда, никогда!
«Они могли бы стать твоими назваными сестрами».
«Опять же, благодарю вас…»
«Тебе следует почитать за честь их приглашение».
«Я так и делаю».
«Я просто говорю, что ты должна вычеркнуть Снежный Цветок из своей жизни, — произнесла моя свекровь и закончила разговор одним из своих обычных замечаний, — я не хочу, чтобы воспоминания об этой несчастной девушке влияли на моего внука».
Наложницы хихикали, прикрывая рты ладонью. Они наслаждались моими страданиями. В подобных случаях их статус поднимался, а мой — опускался. Но за исключением постоянного давления в отношении Снежного Цветка, что приводило меня в ужас и давало всем остальным почву для пересудов, моя свекровь была добрее ко мне, чем моя родная мать. Она следовала всем правилам, как и рассказывала Снежный Цветок. «Девочкой повинуйся отцу, женой повинуйся мужу, вдовой повинуйся сыну». Я слушала это всю свою жизнь, и меня это не страшило. Но моя свекровь как-то научила меня еще одной аксиоме: «Повинуйся, повинуйся, повинуйся, а потом делай, что хочешь». И теперь мои родственники не могли помешать мне видеться со Снежным Цветком, потому что они не могли мне запретить любить ее.
Снежный Цветок,
Мой муж обращается со мной хорошо.
Я даже не знаю, где находятся все наши поля.
Я тоже много тружусь.
Моя свекровь следит за всем, что я делаю.
Женщины в моем доме знают нушу.
Моя свекровь обучила меня новым иероглифам.
Я покажу тебе их при нашей следующей встрече.
Я вышиваю, тку и шью туфли.
Я пряду и готовлю еду.
Я молю Богиню, чтобы у меня был еще сын.
Ты тоже должна это делать.
Пожалуйста, послушай меня.
Ты должна повиноваться своему мужу.
Ты должна слушать свою свекровь.
Я прошу тебя не беспокоиться так сильно.
Наоборот, вспомни, как мы вышивали и шушукались по ночам.
Мы — две уточки-мандаринки.
Мы — два феникса, летящие в небе.
В своем следующем письме Снежный Цветок ничего не писала о своей новой семье, кроме того, что ее сынок научился сидеть. В конце она снова спрашивала меня о моей жизни.
Расскажи мне о ваших трапезах и о том, что вы обсуждаете.
Цитируют ли они классиков за столом?
Развлекает ли твоя свекровь мужчин историями?
Поет ли она для них, чтобы улучшить их пищеварение?
Я старалась отвечать как можно правдивее. Мужчины в нашем доме обсуждали финансовые вопросы: сколько земли еще можно сдать в аренду, кто будет возделывать ее, сколько составит арендная плата, налоги. Они хотели «взобраться выше», «достичь вершины горы». В каждой семье говорят об этих вещах в Новый Год и готовят специальные блюда, которые вызывают такое желание. Но мои новые родственники много трудились, чтобы достичь своей цели. Это выливалось в скучные разговоры, которые я не понимала и не старалась понять. У них уже было больше земли, чем у кого-либо в Тункоу. Я не могла себе представить, чего еще можно желать, но их глаза никогда не отрывались от вершины горы.
Я надеялась, что Снежный Цветок сейчас чувствует себя счастливее, приспособившись — как все жены приспосабливаются — к обстоятельствам, полностью отличающимся от тех, в которых она жила раньше. Однажды днем, когда я кормила грудью своего сына, я услышала, что паланкин Мадам Ван остановился у нашего порога. Я ожидала, что она поднимется наверх. Но вместо нее в комнату вошла моя свекровь и, глядя на меня с осуждением, уронила письмо на стол рядом со мной. Как только мой сын уснул, я подвинула масляную лампу поближе и вскрыла письмо. Я сразу же заметила, что его формат был необычным. Дрожа от волнения, я принялась читать его.
Лилия,
Я сижу наверху и плачу. Там, снаружи, мой муж убивает свинью. Он нарушает законы об осквернении.
Когда я только приехала в их дом, моя свекровь заставила меня стоять на помосте и смотреть, как убивают свинью, чтобы я видела, откуда приходят наши средства к существованию. Мой муж и свекор принесли свинью к нашему порогу. Ее несли, подвязав к жерди вверх ногами. Свинья без конца кричала. Она знала, что должно произойти. Теперь я уже слышала эти крики много раз, потому что они все знают, что произойдет, и их крики раздаются в нашей деревне слишком часто.