Ты всегда говоришь мне, что надо попытаться заново. Я попробую. Я хотела бы быть похожей на тебя и иметь троих сыновей. Как ты говоришь, сыновья — это цена женщины.
Здесь умерло много людей. Я бы сказала, что жизнь в доме стала спокойней, но моя свекровь жива. Она каждый день говорит гадости обо мне и настраивает мужа против меня.
Я приглашаю тебя приехать ко мне. Мои низкие ворота не могут сравниться с твоими, но мне так хочется поделиться с тобой своими горестями. Если ты любишь меня, пожалуйста, приезжай.
Я хочу побыть с тобой, прежде чем мы начнем бинтовать ноги нашим дочерям. Нам есть о чем поговорить.
Я все время вспоминала слова умершей свекрови: «Повинуйся, повинуйся, повинуйся, а потом делай, что хочешь». Оставшись без ее бдительного присмотра, я могла открыто видеться со Снежным Цветком.
У моего мужа было полно возражений: нашим старшим сыновьям было уже одиннадцать и восемь лет, младшему — полтора года, а дочери недавно исполнилось шесть. Моему мужу нравилось, когда я была дома. Я обхаживала его несколько дней. Я пела ему. Я дала каждому из детей задания, которые были по сердцу их отцу. Я готовила ему его любимые блюда. Я каждый вечер мыла и массировала ему ноги после того, как он возвращался с полей. Я ублажала его в постели. Он все равно не хотел меня отпускать, и мне надо было бы его послушаться.
Двадцать восьмого числа десятого месяца я надела шелковую рубашку цвета лаванды, которую расшила хризантемами, что подходило для осени. Когда-то я думала, что единственной одеждой, которую я буду носить всю жизнь, будет та, которую я сшила в годы закалывания волос. Мне не приходило в голову, что моя свекровь умрет и оставит нетронутые куски ткани, или что мой муж будет достаточно богат, чтобы купить любое количество самого лучшего шелка из Сучжоу. Собираясь к Снежному Цветку, я вспомнила, как она носила мои вещи, когда мы были девочками, и взяла с собой только то, что могло мне понадобиться в ближайшие три дня.
Носильщики высадили меня из паланкина перед домом Снежного Цветка. Она сидела, ожидая меня, на помосте перед порогом дома. Она была одета в рубашку, штаны, фартук и косынку из замусоленного и заношенного хлопка сине-белого цвета. Мы не сразу вошли в дом. Снежному Цветку было приятно побыть со мной на прохладном послеполуденном воздухе. После того как мы поболтали о том, о сем, я впервые как следует разглядела огромный котел, в котором варили свиные туши, чтобы смягчить кожу и снять с нее шерсть. Сквозь открытую дверь флигеля я увидела куски мяса, свисавшие с крючков. От их запаха меня затошнило. Но хуже всего было то, что в это же время свинья со своими поросятами влезла на помост в поисках еды. Потом мы поели тушеного риса с салатом, и Снежный Цветок поставила наши миски на помост, к нашим ногам, чтобы свинья и поросята могли доесть остатки.
Когда мы увидели, что мясник возвращается домой, толкая перед собой тележку с четырьмя корзинами, в каждой из которых на животе лежала свинья, мы поднялись наверх, где дочь Снежного Цветка вышивала, а свекровь очищала хлопок. Комната имела запущенный и мрачный вид. Зарешеченное окно было еще меньше, чем в моем родном доме, и менее украшенное. Однако я могла посмотреть в него на мой дом в Тункоу. Даже здесь, наверху, невозможно было не почувствовать свиного запаха.
Мы уселись и начали говорить о том, что в данный момент больше всего занимало наши мысли, — о наших дочерях.
«Ты подумала о том, когда нам начать бинтовать им ноги?» — спросила Снежный Цветок.
Было правильным начать в этом году, но я надеялась, что Снежный Цветок думает так же, как и я.
«Наши матери подождали, пока нам исполнилось семь лет, и мы обе были счастливы с этого времени, когда были вместе», — осторожно начала я.
Лицо Снежного Цветка расплылось в широкой улыбке. «Я думала точно так же. Наши с тобой восемь знаков прекрасно совпадают. Не следует ли нам не только соединить восемь знаков наших дочерей, но и соединить их с нашими восемью знаками, насколько это возможно? Мы можем начать бинтовать им ноги в тот же день и в том же возрасте, когда бинтовали ноги нам».
Я взглянула на дочку Снежного Цветка. Весенняя Луна унаследовала красоту своей матери — шелковистую кожу и мягкие черные волосы, — но ее поведение выражало бесконечную покорность, когда она сидела с опущенной головой, посматривая искоса на свое вышивание, стараясь изо всех сил не подслушивать, как решается ее судьба.
«Они будут как две уточки-мандаринки», — сказала я, испытывая облегчение оттого, что мы так быстро пришли к соглашению, хотя я уверена, мы обе надеялись на то, что наши превосходно совпадающие восемь таков компенсируют частичное несовпадение восьми знаков наших дочерей.