«Было ли на свете место, где так много воды и хорошей земли? — пропела Ива. — Могло ли быть место, более защищенное от захватчиков, ведь оно было скрыто, и к нему вел только один проход сквозь пещеры? Цяньцзядун хранил много чудес для народа Яо. Но такое благословенное место не может существовать вечно».
Послышались стихи, которые пели женщины, сидевшие у других костров. Мужчинам следовало бы прекратить наше пение, потому что мятежники могли услышать нас, но чистые женские голоса придавали всем нам силу и мужество.
Ива продолжала: «Много поколений родилось и умерло, и во времена династии Юань[18] один человек из местных правителей, храбрый исследователь, преодолел проход и нашел народ Яо. Все были великолепно одеты. Все были упитанными благодаря плодородию их земли. Услышав об этом соблазнительном месте, император — жадный и неблагодарный — потребовал от народа Яо платить высокие налоги».
На наши лица и волосы начали падать первые снежинки. Снежный Цветок взяла меня под руку и высоким голосом пропела следующую часть истории. «Зачем нам платить? — удивлялись люди Яо». Ее голос дрожал от холода. «На верху горы, которая защищала их деревню от захватчиков, они построили каменную стену. Император послал троих сборщиков налогов в пещеру для переговоров. Те не вернулись. Император послал еще троих…»
Женщины у нашего костра подхватили: «Они не вернулись».
«Император послал следующих». Голос Снежного Цветка набирал силу. Я никогда не слышала, чтобы она так пела. Ее чистый и красивый голос летел над горами. Если мятежники и услышали бы ее, они бы убежали, опасаясь духа лисицы.
«Они не вернулись», — повторили мы припев.
«Император послал войско. Началась кровавая осада. Многие из людей Яо погибли — мужчины, женщины, дети. Что делать? Их предводитель взял рог буйвола и разделил его на двенадцать частей. Эти части он отдал разным группам своих людей и приказал им рассеяться по стране и жить».
«Рассеяться и жить», — повторили мы.
«Вот так народ Яо пришел в долины и горы, в эту провинцию и в другие», — закончила Снежный Цветок.
Цвет Сливы, самая младшая из нас, допела конец истории: «Говорят, через пятьсот лет люди Яо, где бы они ни находились, снова пройдут сквозь пещеры, сложат все части рога и восстановят наш зачарованный дом. Это время скоро придет».
Прошло много лет с тех пор, как я слышала эту историю, и я не знала, что мне думать. Люди Яо верили, что они в безопасности, пока их охраняет гора, их каменная стена и тайная пещера, но это было не так. Теперь же я думала о том, кто придет в нашу впадину первым и что случится потом. Тайпины могут попытаться завоевать нас, а армия Хунаня может принять нас за мятежников. Неужели мы проиграли битву, как наши предки? Сможем ли мы вернуться в наши дома? Я думала о тайпинах, которые — как и народ Яо — восстали против высоких налогов и гнета землевладельцев. Были ли они правы? Надо ли нам присоединиться к ним? Не оскверняем ли мы наших предков своим неуважением?
В эту ночь никто из нас не спал.
Зима
Четыре семьи из Цзиньтяня оставались под защитой большого дерева, раскинувшего свои широкие ветви, но наши мучения не закончились ни через два дня, ни через неделю. Мы страдали от самого сильного снегопада, какой только помнили в нашей провинции. Мы каменели от холода. Наше дыхание превращалось в клубы пара, которые поглощал горный воздух. Мы все время хотели есть. Каждая семья старалась сберечь продукты, ведь мы не знали, как долго придется оставаться в горах. Люди кашляли, чихали, мучились от простуды. Мужчины, женщины и дети продолжали умирать от всех этих напастей и неизменного холода ночей.
Мои ноги — как у большинства женщин в горах, — были жестоко изранены во время побега. Мы не могли уединиться, поэтому были вынуждены разбинтовывать, мыть и снова бинтовать ноги на глазах у мужчин. Нам приходилось преодолевать свою стыдливость, когда необходимо было совершать другие наши естественные надобности, и привыкать делать это в общем отхожем месте, для которого за одним из деревьев вырыли специальную яму. Но в отличие от других женщин, находившихся здесь, я была одна, без моей семьи. Я отчаянно тосковала по своему старшему сыну и по остальным детям. Я постоянно беспокоилась о муже, о его братьях, своих невестках, их детях, даже о слугах, и о том, сумели ли они добраться до Юнмина, где было безопасно.