Голова раскалывается - словно кинжал в затылке. А, это шпилька! Вытягиваю ее, распускаю волосы и сразу становится легче. Волосы - тяжелое черное покрывало почти до самого пояса. Должно быть, я похожа на монашку, которая решила зимним вечерком прогуляться по кладбищу...
Папина могила. Белый мраморный памятник четко выделяется в темноте. Я нашла? Сама не верю! Можно присесть. Роюсь в кармане - так и есть, осталась сигаретка. Я редко курю, когда никто не видит, не из страха, нет, просто не люблю, когда на меня в это время смотрят. Я ведь не для того, чтобы выпендриться, как наши девахи, я...для души, чтобы кошка эта проклятая отпустила...Зажигалка освещает папино фото на памятнике. Злишься, доцент? Терпи, дыши дымком, теперь уже твоим легким все равно. Мы с мамой свободны. Ты не держал нас за руки, спасибо...Ни свою трудную дочь, ни гулящую жену...Ты верил, что я добрая, а она - прекрасная. Мама - Незнакомка?...Она - ресторанная шлюха, которая готова лечь с кем угодно, если ей пообещают местечко получше. Полгода назад - сладкие беседы с каким-то продюсером, потом режиссер театра. С ним что-то не заклеилось - не звонит больше. Кто на очереди?
Даже имея степень кандидата наук, можно быть полным лохом. Знать все, все о литературе, помнить наизусть биографии разных там Лермонтовых и Достоевских, а свою собственную жену...Да, для тебя, папочка, она и в правду была незнакомкой. И для меня. Хотя я... Я и не знаю никого. Ни-ко-го. Не знаю и не желаю знать. Ненавижу, не зная, а если узнаю, то буду ненавидеть еще сильнее...Сволочи! Сколько же грязи может вместиться в человека, сколько дерьма! И чем больше узнаешь о людях, тем больше захлебываешься в этом дерьме, пока сам не наглотаешься столько, сколько они...
В небе - ни звезды, серо-черное марево, изредка выныривает месяц - сухая лимонная корка. Ночью на кладбище сидит одинокая девица с длинными черными волосами в черном платье и курит. Далеко виден красный огонек сигареты. Как на болоте - блуждающий огонь, зовет в трясину, к смерти...А смерть, стало быть, я? Что ж, похожа, наверно...Забавная картинка. Улыбаюсь - смеяться холодно. Да, по ночам сейчас морозит. Да, куртка у меня на рыбьем меху. Да, это ужасно опасно - находится в таком месте в темное время суток. Ах, какой кошмар, какой кошмар! Как бы ты ругался, будь ты сейчас жив! Как мне влетало за поздние возвращения домой, за мою привычку гулять где угодно и сколько угодно! Мама - та всегда в стороне, хоть трава не расти...А ты...сколько разговоров по душам, сколько убеждений - и все напрасно...Я не боюсь, папа. Просто не боюсь. С детства, с рождения не боюсь темноты, фильмов ужасов, криминальных отчетов...Люди, по-моему, боятся только одного - своего собственного страха. Страх - это природное чувство, вроде голода, только, чтобы насытиться, мы едим, а чтобы дать пищу страху - натравливаем его на какие-нибудь реальные или придуманные объекты, одним словом - боимся. Мой страх испугался сам себя и умер от ужаса еще во внутриутробный период. Представляю, каким он был...бр...Все-таки смеюсь, и холодный воздух режет внутренности...
Что-то хрустнуло? Задерживаю дыхание. Кто-то крадется? Одинокий бомж? Маньяк-некрофил? Вот сейчас трахнет меня прямо здесь, на могиле моего дражайшего папочки, а потом глотку перережет...Хотя нет, если это некрофил, вначале глотку...Я представляю себя в луже крови, волосы растрепаны...припорошена снегом...Красный цвет сделает картину настоящим шедевром. Впрочем, пока меня найдут, тут и сгнить недолго. Не думаю, что моя пресветлая матушка станет меня искать. Она и раньше-то не особо беспокоилась, когда я пропадала черт знает где, а теперь, без папули, вплотную займется своей личной жизнью, не до меня...Плевать ей...
А кому я еще нужна? Не классухе же! Романовна за своими тетрадями света божьего не видит, в классе нас - тридцать три богатыря и богатырши, а ей роль дядьки Черномора не катит совсем...А еще дома муж, дети некормленые...Нет, ей тоже плевать... Хотя и плюнуть, наверно, некогда...
Ирка остается, подруга дней моих суровых...Даже не позвонила, с тех пор как я в школу перестала ходить, не поинтересовалась. Когда ж ей, надо ж с Максом 'Кама сутру' изучить! Да еще и не залететь умудриться! Тут не до Женьки с ее проблемами...Плевать ей на Женьку!
За ворот куртки падает что-то мокрое, холодное - не то снег, не то дождь...Даже небу на меня плевать...
Смотрю в него - в мутное зимнее небо, смотрю и не чувствую на себе ответного взгляда. Ни злого, ни доброго, ни равнодушного...Никакого.
Когда умирает Бог, что остается делать дьяволу?
Становиться на Его место.
Надо идти домой.
Я поднимаюсь и, сделав несколько шагов, спотыкаюсь: развязались шнурки. Эти новые ботинки - высокие, туго облегающие щиколотку, с длинными, с бесконечными шнурками... Пытаюсь завязать их, но окоченевшие пальцы никак не слушаются.
***
Разучилась считать. Сколько раз я ходила этой дорогой? Сколько раз за эту зиму, поистине бесконечную зиму, я проходила по этой улице, мимо этих покосившихся старых домов...И вот иду сегодня. Улица удивлена, смотрит растерянно: чего тебе? А мне, мне ничего...Я просто так...