— Закусывай, Николай Иванович! — вежливо предложил папа и протянул дяде Коле бутерброд с сыром. — Как там на дежурстве, тяжело?..
— И не говори, Яковлич! — дожевывая бутерброд, ответил дядя Коля. — Собашники кобелей своих, почитай, со всей Москвы в наш двор водят. Пять актов уже на них сочинил!.. Сереня-алкоголик опять же к нам со своими дружками «на троих» норовит. Потому — кусты… От магазина им кругом топать невтерпеж, так они напрямки сквозь железную ограду дуют: во какие прутья, в руку толщиной, в узлы завязывают, напрочь отрывают!.. Утром автогеном приварю, к вечеру обязательно отдерут!..
— А я, веришь, — сказал бедный папа, — до того заработался, мерещиться стало: голоса всякие…
— Замерещится тут, — ответил дядя Коля. — Я вон ничего не изобретаю, а тоже тово… Точно помню: лестницу на землю положил, чтобы ребятишки не лазали. А она у стены стоит… Вдругоряд убрал…
«Так вот почему Генка заметался, — подумал я. — У него из-под носа лестницу увели, а со второго этажа прыгать побоялся… И как только папа выпустил его, еще и объяснил, какой рычажок нажимать?» Дядя Коля будто подслушал мои мысли:
— А что это у тебя дверь не закрыта? — спросил он вдруг. — И замок на защелке: входи-выходи?..
— Нашел! — радостно закричал папа. — Вот же она!.. Защелка! И как все просто!..
— Да чего нашел-то? — удивился дядя Коля.
— Замок!.. Понимаешь? Этот принцип можно использовать в бетоне: от горизонтальных смещений гарантирует давление сверху. Арматура при монтаже скрепляется простейшей защелкой: бери электросварку и вари!..
— Ну так и раньше варили…
— Так, да не так, — живо возразил папа. — При моем способе такая экономия набегает — раза в полтора дешевле строить будем! И в два раза быстрее!
— Я говорю, у тебя дверь на защелке, — остановил папу дядя Коля. — Кому не лень, входи-выходи.
— Да погоди ты! — отмахнулся от него папа. — Интересно, какие тут будут нагрузки и сечения?..
— Тьфу! — в сердцах сплюнул дядя Коля. — Совсем рехнулся! — Он пошел по коридору прямо на меня, направляясь к кухне, наверное, посмотреть, что там случилось с мойкой, и едва не наткнулся на малярную кисть и ведерко из-под краски, стоявшие в углу.
Бедный дядя Коля даже попятился со страха и вытер тыльной стороной руки вспотевший лоб.
— Мать честная! А это ж откуда здесь? — пробормотал он. — Точно помню, все поставил Лукьянычу в кладовку, где у него метлы. Неужели с одной чекушки так повело?
За то время, пока дядя Коля разговаривал с папой, я успел снять рюкзак и поставить прямо в ванну удочки, — теперь ничто не мешало мне наблюдать в щель между дверью и косяком, что происходит в квартире. Мне хорошо было видно, как дядя Коля, наклонившись, достал из нашей клеенчатой черной сумки папин пиджак, затем брюки и в недоумении некоторое время их рассматривал.
— Погоди-ка, а вот это уж наверняка не моя работа…
Он повесил пиджак в шкаф, прошел на кухню.
— Слышь, Яковлич, — сказал дядя Коля, — а у тебя тут гости были.
— Не мешай ты, ради бога! — откликнулся папа. — Мне до приезда Людмилы два дня осталось, а потом тут пойдет черт знает что!..
— Не мешай ему, — проворчал «почетный дружинник» и зачем-то достал из кармана складную лупу. — Нет уж, товарищ дорогой! Не я буду Николай Иванович Король, ежели этого жулика не поймаю!
— Да уж фамилия у тебя царская, — не отрываясь от своих расчетов, сказал папа.
— Зато душа пролетарская, — ползая с лупой по полу, ответил дядя Коля. — Никак Генка тут побывал?.. Точно он… Его кеды с трещиной на пятке. Значит, опять, стервец, за свое?..
Поднявшись, подумал секунду и принялся снимать халат.
— Слышь, Яковлич, Людмила твоя когда приезжает?
— Я сказал: через два дня. Двадцать третьего…
Тут я чуть было не расхохотался, и этим едва не выдал себя. Я хотел было выйти из своего убежища и громко объявить: «А мы уже в Москве!..» Но дядя Коля опередил меня:
— Так сегодня же двадцать третье!
Папа даже в коридор выскочил:
— Ты что, шутки шутишь?
Дядя Коля достал из кармана сложенную узкой полосой газету и поднес ее к папиным глазам:
— Во, погляди!..
Я и отсюда, из ванной, видел, что газета сегодняшняя, за двадцать третье августа.
Папа метнулся к кухне, остановился в передней у зеркала, провел по небритой щетине рукой, обеспокоенно глянул на часы.
— Поезд уже пришел, — пробормотал он. — А мойка?.. А кухня?.. А весь этот бедлам?.. Ты почему халат снял? Я ж тебя как человека прошу!..
Мне так хотелось выйти, пожалеть папу, но я тут же сообразил, что выходить не надо. Пусть, пока мама зашла к тете Кларе (а она наверняка смотрит сейчас новые тряпки и на полчаса задержится) — папа думает, что у него еще есть время побриться.