– А, по-моему, догадаться об этом было совсем нетрудно, – возразил Ром. – Достаточно раз услышать, что она говорит…
– К сожалению, я давно уже не слышу голоса вещей, которые меня окружают. Видно, ухо мое слишком грубо для их нежных языков. Кстати, о чем они говорят?
– Стакан жаловался, что ему надоело вино, – Ром почесал переносицу. – Вообще-то, и в самом деле, нельзя пить столько вина.
– Если пью – значит можно. И к тому же… – Маятник вздохнул, – что тут поделаешь, если я Маятник. А что еще они говорят?
Ром встал из-за стола и медленно прошелся по кухне, прислушиваясь.
– Шкаф вспоминает Карпатские горы, – сказал мальчик. – Когда-то он был там тенью молодого и гордого Вея, но люди спилили его и сделали шкаф. А опилки пошли на подстилку. И ладно бы только коровам, но еще и козам. Шкаф считает их глупыми и говорит, что нет ничего оскорбительней, чем быть подстилкой коз. Еще он говорит, что в Карпатах ему было лучше, а здесь все не так. Здесь он весь пропитался запахом жареного лука, его давят бочонки, мука и сковороды, и он сердится на них.
– Все старики сердитые, – задумчиво заметил Маятник.
– Надо же! – воскликнул Ром изумленно. – Никогда бы не подумал – стены и потолок поют о море и белых кораблях. Разве они когда-нибудь видели море?
– Наверное, это цемент. Я видел, как его добывают из гор, которые стоят у самого моря. Ты только представь – столько пролежать внутри горы и вдруг, в один, поистине прекрасный день, увидеть море с белыми кораблями и чайками. Такое, конечно, никогда не забудешь. Надеюсь, что когда это произошло, стояла хорошая погода…
– Среди чашек переполох, – перебил его Ром. – Они возмущаются чайником. Говорят, что он беспощадно заливает их кипятком, и они от этого рано или поздно потрескаются.
– А что же их мучитель? – Маятник посмотрел на красный в белый горошек чайник, который гудел на огне.
– А он заявляет, что все старые чашки ему порядком уже надоели, и он всю ночь и все утро только мечтал о том, чтобы брызнуть кипятку в новую чашку.
– Это в какую же?
– В голубенькую, – мальчик указал на чашку, которая стояла на столе у плиты и тихонечко подрагивала от страха.
– Действительно, новая, – сказал Маятник, вставая. – Я ее прежде здесь не видел. – Он взял чашку в руки, посмотрел на свет и поставил в шкаф за бочонок. – Ишь, старые ему надоели! О новой он мечтает! Ничего, как-нибудь обойдется.
Чайник обиженно фыркнул и заклокотал.
– Гляди-ка, как раскипятился! Вулкан да и только! – с этими словами Маятник одной рукой выключил огонь, а другой потянулся к бутылке с вином.
В кухню вошла женщина-пальма. Она окинула стол быстрым и цепким взором и сказала:
– Не успел допить, а уже снова наливаешь? Недаром тебе черти-то мерещатся.
Ром закусил губу и щелкнул пальцами. Маятник посмотрел на него и усмехнулся:
– Ничего, сейчас и тебе что-нибудь померещится.
– Не дождешься! – с вызовом сказала женщина-пальма и, бросив пакетик чая в чашку, стала деловито заливать его кипятком.
Ром положил ладонь на чайник. Тот зашипел и весь покрылся холодными каплями. Еще через мгновенье капли помутнели и стали ледяными, а бока чайника облепило инеем. Женщина-пальма ойкнула и выронила чайник из рук. Он упал на пол с глухим стуком, внутри его хрустнула большая льдина, а из горлышка выпала тонкая сосулька.
– Я же говорил, что померещится! – рассмеялся Маятник.
Со стола поднялась тарелка с недоеденными щами и, плавно покачиваясь, подплыла к самому носу жены Маятника. Ноздри ее затрепетали, глаза округлись, обеими руками оттолкнула она тарелку и опрометью бросилась из кухни. Если бы у женщины достало духу оглянуться, то она увидела бы, что тарелка перевернулась и запрыгала в воздухе, будто кто-то невидимый пытался ее удержать. Затем, сделав напоследок отчаянный пируэт, тарелка все ж таки грохнулась на пол и распалась на куски.
– Слишком сильно толкнула, не удержал, – сказал Ром.
– Да, толкаться она мастерица, – сказал Маятник и, развалясь на стуле, вдруг крикнул. – Эй, Алина, иди-ка сюда!
Ром почувствовал, что в горле у него сразу пересохло. Неотрывно смотрел он на дверь, за которой зазвучали шаги. Дверь открылась, и он увидел девочку лет восьми. У нее были светлые вьющиеся волосы, лукавый остренький подбородок и синие глаза. Она остановилась у порога и посмотрела на Маятника.