Через два часа матросы остановились. Дальше Десеню предстояло идти одному: спутники были бы для него только обузой.
Прощались коротко: Десень дорожил каждой минутой.
В хаосе тропического леса не так просто заметить трехгранную пальму, даже если она стоит прямо на пути. Густая сеть лиан несколькими рядами опутывает стволы, а в просветах этой сети, закрывая кору деревьев, растут мхи, лишайники, папоротники. Иногда Десень не мог определить, какая пальма находится в трех — четырех метрах от него. Приходилось расчищать дорогу, срезать со ствола пласты влажного, пахнущего гнилью моха.
Поиск в джунглях противоречив по самой своей сути: надо идти вперед, хотя в стороне, совсем рядом, может оказаться то, что ищешь. Десень не без труда нащупал единственно верный ритм движения, напоминающий зигзагообразное лавирование парусника, идущего против ветра. Ритм был напряженным, и Десень лишь изредка позволял себе остановиться и посмотреть вокруг.
Зеленые взрывы, нагромождение зеленых взрывов — таково было первое впечатление от тропического леса. Застывшими взрывами казались кроны пальм, острые, словно только что вырвавшиеся из-под земли лезвия фикусов и огненные, окруженные зеленым вихрем листьев цветы раффлезии.
По мере того как Десень углублялся в джунгли, зеленый цвет тускнел, вытеснялся черным. Все чаще путь преграждали высокие завалы — полусгнившие стволы, опутанные паутиной, покрытые накипью лишайников.
Почва становилась болотистой — это беспокоило Десеня.
Дважды ему встречались трехгранные пальмы. Он тщательно осматривал их и не находил наростов. Судя по толщине стволов, пальмам было лет сорок. Десень не знал, удастся ли вызвать у таких пальм цветение с образованием наростов. Во всяком случае, придется израсходовать много экстракта — возможно, весь запас.
Десень не любил игру наугад. Такая игра даже при удаче оставляет обидное сознание, что выиграл, собственно, не ты.
Он продолжал поиски.
Впервые за долгие годы странствий его не покидало неприятное чувство скованности. Тропический лес подавлял своим тяжелым величием. Временами Десень сам себе казался букашкой, медленно ползущей у подножия гигантских деревьев. В джунглях для человека нет третьего измерения: вершины деревьев недоступнее высочайших гор.
Час за часом углублялся Десень в самую гущу леса Идти становилось труднее. Под ногами хлюпала темная жижа. Заболоченная полоса никак не кончалась, и Десень уже видел, что все равно придется свернуть.
Он шел, разрывая руками густую паутину, заполнявшую все свободное пространство. Вязкие обрывки паутины прилипали к лицу, мешали дышать.
В одном месте, пытаясь перепрыгнуть через трясину, он схватился за ствол ротанги — пальмы-лианы. Насквозь прогнивший ствол тут же рассыпался. Это заставило Десеня остановиться.
Нижний ярус джунглей был мертв. Все зеленое поднялось вверх, к свету. Внизу остались только черные стволы, оплетенные лианами-душителями, и белесоватые, покрытые паутиной и плесенью воздушные корни. Над серой пеной болота, между обугленными стволами, беззвучно клубились испарения. От гнилого воздуха першило в горле.
Тихо треснула ветка.
Десень быстро обернулся.
В трех метрах от него, на полузатопленной коряге, сидел, тасуя карты, Даниэль Китц.
* * *— А, это вы… — машинально произнес Десень.
Его поразило не столько само появление Китца, сколько отсутствие какого бы то ни было снаряжения у этого человека. Китц был в своем рыжем сюртуке, без оружия и дорожного мешка.
— Хорошо, что вы здесь, — сказал Десень, внимательно рассматривая Китца.
Теперь это был другой человек — спокойный, уверенный и, Десень мог бы поклясться, совсем неглупый.
— Я не знаю, с какой стороны обходить эту топь, — продолжал Десень. — А у вас есть карты. Можно погадать.
Китц покачал головой:
— Вам надо идти на юг. Полмили на юг, потом немного на восток. Там пальмы, которые вам нужны.
— А вы?
Десень старался, чтобы вопрос прозвучал совершенно обыденно. Вот встретились два человека, поддерживающих беглое знакомство: один спрашивает о пустяках, другой вежливо отвечает, и только.
— Я пойду назад.
“Но все-таки, — подумал Десень, — как он оказался здесь? Он все время шел сзади и ничем не выдал себя. Ничем. Как же он шел сквозь такие заросли? У него даже ножа нет…”