Рассерженный его поведением, Снейп шагнул ближе.
– Поттер, не морочьте мне голову! Вас видело как минимум четверо человек! И если вы ещё раз заявите, что!..
– И все эти люди наверняка ваш любимый Малфой и его приятели! – перебил Гарри, что оказалось для профессора настоящим хамством.
Раньше чем властная рука Снейпа успела его схватить за плечо и потащить за собой, рядом с ними возникла профессор МакГонагалл, успевшая уловить по количеству любопытствующих, что поблизости происходит что-то неладное.
– Северус! – поразилась она. – В чём дело? Что вам понадобилось от Поттера?
В её присутствии Снейпу пришлось поубавить пыл и «любезно» напомнить о своей способной студентке, которая превосходно готовила множество зелий и, встречаясь с другими учениками в укромных уголках, сбывала их за деньги. Сегодня её серьёзно нагрели и лишили заработка за полгода. Да и мало того, среди учеников с большой скоростью распространился неприятный слух, что девушка могла изготавливать и яды.
– И вы считаете, что мистер Поттер мог быть способен на такую подлость? – уточнила МакГонагалл, переводя на своего ученика взгляд. Гарри тут же закачал головой. – Возмутительно! – не дав вставить Снейпу и слова, заявила профессор. – На вашем месте, Северус, я бы лучше занялась мисс Шелан вместо того, чтобы обвинять Поттера в непонятно чём!
С трудом выдавив из себя, что этим он итак уже занялся и девчонка ещё получит соответствующее её деяниям наказание, Снейп их оставил, наградив Гарри ненавистным взглядом напоследок. МакГонагалл покачала головой, больше пораженная тем, что могло твориться на факультете Слизерина. Уж у неё-то не бывало такого беспредела. Разве что близнецы Уизли ещё не так давно досаждали своими проделками, но и то она не приравнивала их дела к возмутительному цинизму и жестокости.
– Поттер, раз уж вы здесь, не подскажете, чем так занят мистер Маклагген? Весь день не могу его найти.
Гарри молча пожал плечами.
– Тогда передайте ему, если увидите, что я его искала.
– Непременно, профессор.
Распрощавшись с ней, он снова направился к башне, совершенно окрыленный мыслями о Гермионе, чем тревогой от всяких слухов и обвинений. Подруга ему ответила! Не оттолкнула, не влепила пощёчину, не принялась обвинять или доказывать совершенную им глупость. Испугалась только, но румянец делал её такой забавной и милой… Её мягкие губы, сохранившие сладкий вкус конфет, податливо раскрылись навстречу, и поцелуй вышел куда лучше, чем с Чжоу. Куда приятнее, что согревал душу.
В таком приподнятом настроении Гарри и встретил Рона в гостиной. Судя по тому, как друг ходил туда-сюда и не приближался к своей девушке, что-то его серьёзно беспокоило. Гарри, не имея желания выслушивать очередные нудные опасения, просто развалился на диване. Однако Рон подошёл к нему сам и уселся рядом.
– Слушай, а может ну его, а? Ну, то есть Кормак, конечно, гад и всё такое… Но, может, не стоило с ним так жестоко?
– Жестоко? – переспросил Гарри, ощущая, как радость сменяет обжигающая злость. – А то, что он с Гермионой сделал – это не жестоко?
– Жестоко, но… – из-за гневного взгляда, обращенного к нему, Рон снова стал путаться. – А если тебя… А если нас за такое вообще исключат из школы? Мама же меня убьёт, если узнает!
Гарри сверкнул на него глазами и поднялся на ноги. Он не был способен, как, например, Гермиона, задавать язвительные вопросы и тем пристыдить собеседника, но поскольку Рон приходился ему другом, то и не поднял на него руки.
– Ну и оставайся тогда в сторонке, если тебя только это заботит! – яростно бросил он и отправился к спальне: хотелось просто полежать и как-то осмыслить всё, что случилось.
Другие сокурсники лишь молчаливо поглядывали в его сторону.
– Я ничего не скажу, – твёрдо заявил Невилл, – даже если меня будут пытать.
Гарри благодарно кивнул и опустился на кровать. Его мысли снова вернулись к Гермионе. И почему он раньше не замечал, какая она чудесная и всё время воспринимал её действия, слова и поступки как должное? Вот болван! Он же всегда был ей небезразличен. Гарри покачал головой, поражаясь самому себе. Он перебирал в памяти все моменты, связанные с ней: и волнительные, и тяжёлые, и весёлые, и грустные – и глупо улыбался долгое время.
========== 10. ==========
Теперь и время шло как-то по-другому. Без напрасной тревоги, отягчающей грусти, разве что с некоторым волнением. Гермиону теперь несильно заботило, что она снова в тёмных, несуразных очках, что ей придётся дольше пробыть на больничной койке и употребить всяких горьких зелий. Всё поправимо, со зрением поможем мадам Помфри, а с учёбой… впереди Рождество, а потом она наберётся книг, и сама ещё всё наверстает. Нет, Гермиону теперь занимал только Гарри. Случившийся между ними поцелуй нельзя было трактовать как-то по-иному. Они оба испытывают к друг другу симпатию. А если хорошенько подумать, то и не так, как-то неточно, судя по тому, как колотится сердце при воспоминании о минутах их близости и перехватывало дыхание в те самые мгновения, одной лишь «симпатией» это всё не назовёшь. Стесняясь произнести громкое и так часто осуждаемое ей раньше выражение вслух, Гермиона вдруг подумала, что всему произошедшему есть только одно объяснение – она влюбилась. И это взаимно. На щеках от одной такой мысли вновь вспыхнул румянец.
– И кто же этот молодой человек?
Гермиона вздрогнула от одного голоса мадам Помфри, но, как оказалось, целительница обращалась вовсе не к ней.
– Или, надо полагать, это дело рук одной из соперниц?
Ответа почему-то снова не последовало, лишь послышался всхлип и слова утешения, что вроде как не из-за чего расстраиваться. Гермионе, не занятой сейчас совершенно ничем, кроме размышлений, стало любопытно, кто это и каким образом «поплатился» за чувства. За мадам Помфри сложно было разглядеть, с кем она говорила, параллельно применяя магию, но не требовалось и большого ума, чтобы сообразить, что на одной из соседних коек расположилась ещё одна девчонка.
Стоило только целительнице отойти, чтобы приготовить необходимое зелье, как Гермиона безошибочно узнала в девушке одну из студенток Гриффиндора, больше известную тем, что её, как и Джинни, привлекали только сильные личности. И если у младшей Уизли до последних лет в голове существовал только один герой, то у девчонки неподалеку ещё с первых курсов восхищение возникало и росло столько, словно его регулярно варили в котле. Она восторгалась и умелыми игроками в квиддич, и некоторыми старостами, и наследниками влиятельного рода, и всякими чем-то известными личностями, нисколько не скрывая при этом, что в будущем вполне хотела бы с кем-то из них «сойтись». Странное желание, но и кто не бывает без причуд? Всё это, однако, никак не объясняло сейчас, почему её губы сильно распухли и отливали неестественным фиолетово-синим цветом.
– Ромильда? – удивилась Гермиона.
Увидев её, Ромильда вздрогнула и, сильно смутившись, тут же прикрыла ладошками нижнюю часть лица. Да, выглядеть нелепо – очень неприятно. Гермиона понимала её как никто и жалела.
– Что случилось? Кто с тобой это сделал? – спросила она и поднялась с койки.
От одного её приближения Ромильда взвизгнула, подскочила на ноги и попятилась к выходу.
– Ты чего? – поразилась Гермиона, искренне желая её как-то поддержать. – Ромильда, я всего лишь…
– Н-не надо! Я… я больше не буду! Никогда-никогда! Обещаю! – жалобно заверила девушка, достигнув двери.
В этот же момент вернулась и мадам Помфри.
– Что происходит? Мисс Грейнджер, почему вы не на своей койке?
– Я… я всего лишь хотела… – пыталась объяснить Гермиона, но под строгий взгляд целительницы была вынуждена выдохнуть и вернуться на своё место.