— Пойдем…
Мы бредем по колено в ромашках и мне уже стыдно за свой истеричный порыв, потому что вижу свой путь через лужайку, побитые и поникшие цветы указывают на него. Я нарушила идеальный пейзаж. Качаю головой, жалея, что ничего исправить не могу.
Саша поит меня водой, потом помогает умыться. Еще пару минут я просто глубоко дышу.
— Поехали, я готова.
Глава 45
Остаток пути я просто слушаю музыку, тыкаясь в пульт радио, переключая станции. Так я изгоняю все мысли из головы. Я должна была быть готова к этому, за три с лишним года привыкла ждать ее конец. А все равно оказалась не готова.
В палату вхожу без стука, сначала заглядывая нерешительно. Мама лежит в кровати, аппараты попискивают. Рядом, на стуле дедушка, держит ее за прозрачную руку. Если не знать, что женщина в кровати еще молода, то можно принять ее за возлюбленную старика, сидящего рядом. Она выглядит старушкой, со сморщенным, почти высохшим лицом, с мосластыми руками и заострившимся носом. Мама.
Мне даже легче оттого, что она непохожа на ту злую женщину с колючим взглядом. И мне кажется, что она уже не с нами, если бы не показатели на экране кардиографа. Вдруг приходит бредовая мысль — а сколько людей умирали здесь?
Дед замечает меня и трогает свою дочь за плечо.
— Лидушка, она приехала.
— Здравствуй, мама, — улыбаюсь полупотухшим глазам, мама с трудом приоткрывает веки.
— Приехала… вот… я решила… что с меня хватит… — пытается шутить, дыша со свистом. — Присядь… не бойся.
Я устраиваюсь на кровати, поближе к той, которая во сне унесла мою дочь. Интересно, мама знает, что я была беременна?
Дедушка уходит, он понимает, что нам нужно побыть наедине. Да и невыносим ему этот последний миг, шмыгает носом, скрывая старческие слезы.
— Когда меня не станет, дед тебе расскажет правду. У меня просто времени уже нет… Прости меня… я была эгоисткой… Я любила тебя… люблю. Ты его копия… Прости…
Я не перебиваю, чувствуя, как холодные пальцы легонько сжимают мои теплые фаланги.
— Мамочка, я не держу на тебя обиду. И никогда не обижалась. Ты же моя мама…
Она еще шепчет что-то, потом просто смотрит, лишившись сил, и вскоре закрывает глаза. Дыхания не видно, но аппарат пока работает. Она просто заснула. Я сидела держа ее руку. Когда запищал аппарат, выдавая прямую линию, в палату прибежали врачи и я ушла. В моем сознании мама просто заснула, успокоенная, умиротворенная.
Дед сразу все понял, отвернулся к окну, зашмыгав с удвоенной силой. А у меня не было слез. Я их оставила все на той лужайке, поросшей ромашками. Кончился этап моей жизни, самый сложный, самый трагичный. Я смотрю на солнечный день, на яркие блики в стекле, и думаю — какой прекрасный день, чтобы простить… и проститься.
Глава 46
Алёна
Четыре года спустя…
Стою в прихожей, прислонившись к стене, не в силах снять туфли, надеть мягкие любимые тапочки и пройти в кухню, чтобы выпить чаю, хотя бы. Устала, сил нет. И настроения тоже.
От звонка в дверь вздрагиваю, нет, даже подпрыгиваю. Если это свекровь со своими вечными придирками, то я ее попросту выгоню. Открываю дверь, а на пороге подруга с малышней. Таня, жена Шурки, примчалась без звонка, да еще притащила с собой четырехлетнего Лёвку и пятимесячную Алёнку, мою крестницу.
Отбираю малышку у матери, целую атласную щечку, наслаждаясь молочным младенческим ароматом. Девочка так похожа на своего дядю, прямо вылитая Саша, до слёз. Обожаю ее, как родную дочь, которую потеряла. Много раз потеряла. Считать устала уже.
— Алёна, ты сошла с ума? — накидывается на меня подруга, как только проходим в гостиную. Ее карие глаза буквально испепеляют мою физиономию.
Я не знаю, за что сейчас мне прилетит, причин много. Молча раздеваю малышку, которая не сводит с меня серо-голубых глаз, она улыбается мне, и я таю, начинаю разговаривать с ней, делая голос приторно-сладким. Снимаю розовый комбинезон, слишком теплый, как мне кажется, для такой осени. Уже октябрь, но деревья стоят зеленые, солнце светит.
— Алён, ты меня слышишь?
— Ты о чем, Танюша? — беру девочку на руки, покачиваю ее, осторожно вытаскивая из маленьких кулачков пряди своих волос, которые шустрячка успела схватить и тянет в свой маленький ротик. — Ой-ёй, не надо выдирать мне волосы, чего дерешься? И мамка твоя на взводе.
— Будешь с тобой на взводе, творишь черте-что! Правда, что ты подала на развод?
— Правда. И из фитнес-центра уволилась. А еще продала машину и собираюсь переезжать в деревню. Уже даже заявление подала, чтобы меня фельдшером взяли в Алексеевку. Буду жить с дедом, сажать помидоры и доить старую Зорьку! — меня несет, нервы ни к черту. Но ору вполголоса, боюсь напугать ребенка, который умудряется агукать, насасывая пустышку.