- Уже пятый день?- она резко разворачивается к мужчине, сидящему в сером кожаном кресле, ее рыжие кудри взметнулись, рассыпаясь прядями по плечам.
- Ну, они же совсем без секса не могут...
- Алекс!- женщина почти взвизгнула.
- Ладно-ладно.- примирительно поднял ладони,- я позвоню другу, он съездит к ним на квартиру узнает, что да как... довольна?- Он неспешно поднялся с кресла, и медленно направился в сторону Симоны.
- Довольна.- Она осторожно выдохнула, вглядываясь в лицо Алекса.- Но знаешь... мне страшно...- когда отец Тома подошел почти вплотную к ней, Симона уложила голову на его плечо.- Мне страшно... если Том узнает, что вы с женой разводитесь из-за меня... Я боюсь, что он оставит Билла... у них итак не клеилось...
Tom ©
Эту ночь мы провели под разными одеялами. Но на одной кровати. И тела наши, будто магниты, все равно тянулись друг к другу. Я боялся уснуть, потому что знал, что когда проснусь, буду обнимать его, прижимаясь всем телом. Не хочу! И я ворочался полночи, пока не словил пинок от Билла и его шипение:
- Ляжешь ты или нет? Что как блохастый пес дергаешься?!
Но в итоге усталость взяла свое. Этот день был очень длинным и нервным. А это всего лишь первая моя ночь в постели и в тепле. И я точно рад, что мы все остались живы...
Он не хочет признавать своей вины, что наталкивает меня на мысли о том, что Кляйн не врал, когда говорил про деньги моего отца. Но я не хочу в это верить. Сердце болит от того, что все не так... Я хочу быть рядом с ним, хочу как прежде... Пусть даже в этом чертовом снежном плену, но чтобы он был со мной на одной волне. Мне плевать, что мы снова затерялись в снегах. Тут тепло и есть жратва, опасность нам не угрожает. Меня волнует то, что мы с Биллом только отдаляемся друг от друга. Даже секс не спас нашего положения. Я думал, что секс снимет лишнее напряжение и мы сможем спокойно поговорить... Но в итоге он вновь вывел меня из себя. И да... я его снова ударил. А потом меня ударил Георг... до сих пор челюсть болит. Может мой лучший друг и прав в чем-то, но... он заступается за Билла и даже не пытается понять меня. Понять то, что вот он я... я хочу помириться, но я прошу-то всего ничего: да,признайся же ты мне уже и все! Но Билл и тут не может ничего сделать, кроме как доводить меня. А потом меня называют монстром и винят во всем мой ужасный характер! Да, у меня сложный характер, но я умею просить прощение и идти на уступки! А то что Билл ни хрена не хочет мириться... это никого не волнует. Ну, я же пробовал поговорить по-хорошему? Пробовал же? И что в итоге? Меня за это отпиздил Георг.
Вывод один... С Биллом надо по-плохому.
Под утро, как и говорил, я обнаружил в своих объятьях Билла. Парень еще спал, когда я начал отпихивать его от себя:
- Каулитц, иди прижмись к Кляйну.- Ворчу я и отталкиваю от себя сонное тело.- И вообще, че ты спишь со мной в одной кровати? Вали к любимому на диван!!!- Не скрываю, что мне нравится говорить ему эти гадости.
Билл как-то странно, словно кукла, перевалился на другой бок и шмякнулся с кровати...
- Билл?- Он придуривается?
- Трюмпер!!!- Георг тут как тут.
- Ты у занавески нашей, спал что ли ?!
- Почти!- Сквозь зубы цедит он и приседает на корточки перед Биллом, я подтягиваюсь к краю кровати:
- Да он просто придуривается...
- Что ты с ним сделал... Билл! Билл очнись же ты...
Я понимаю, что Каулитц опять без сознания...
Потом в нашей избушке началась скандальная беготня, когда Георг вопил, что в аптечке нет ничего подходящего и пинал меня, каждый раз, когда я попадался ему на глаза. В прямом смысле пинал. Билл так и лежал на кровати. Я боялся заходить за штору... Сидел у стола и пялился в окно. Не могу смотреть на такого Каулитца. Сердце сжимается. Мне страшно за него. Но я ничего поделать с собой не могу. Понимаю, что поступаю как настоящая свинья, что я должен быть мягче в любом случае, что бы там у них с Кляйном не случилось. Но не могу. Моя гордость и дурной характер... Не могу справиться с ними... От того, что мой разум вновь идет вразрез с моими чувствами и эмоциями, я буквально поделился надвое. Разум твердил мне, что я полный дегенерат, раз отказываюсь от своего любимого в такой сложный для него период. А эмоции и чувства, будь они не ладны, поют мне о том, что Каулитц притворяется и пытается взять все жалостью. А что... хороший шаг... Он же знает, что у меня, может, мозг и не слишком развит, но чувство вины и совесть развиты на все сто процентов. И я начинаю ненавидеть его за то, что мне опять некомфортно, мне не уютно в своем теле. Любое мое движение отдает болью. Да, это еще и из-за не совсем спавшей усталости, которая навалилась на меня за все те дни, что мы провели на холоде, в пути и в голоде. Но в груди больно от дурных чувств и моего раздвоенного существа... Я не я... я не могу принимать здравые решения, я почти не контролирую себя, каждую секунду порываюсь пойти к Биллу, но ноги не идут... Гордость и ненависть к самому любимому человеку в моей жизни, связывает меня...
- Что с ним?- Интересуется Кляйн, когда Георг проходит к столешнице и первым делом хватается за стакан с водой, делает несколько больших глотков, и только потом отвечает:
- Температура ночью резко поднялась, организм не выдержал...- пожимает плечами и пялится в пол,- Я не знаю, что с ним делать... вколол ему несколько уколов, но там такие лекарства, что...- шумно сглатывает, а на его лице рисуется сожаление,-... что не факт, что они помогут.
Листинг вздыхает и переводит свой взгляд на потолок. По всей его позе я понимаю, что дело дерьмо.
- И что теперь?- Испуганный голос Кляйна. У меня же сил нет даже на вопросы.
- Нужно выбираться отсюда... Звать подмогу. Билл долго не протянет...
- Но это же всего лишь температура...
- Иди, посмотри на свое «всего лишь»... градусник зашкаливает, его там бьет крупным потом, он в себя придти не может...- Георг одаривает Кляйна презрительным взглядом и обращается ко мне: - Том, нам надо выбираться отсюда... иначе...