Дверь за моей спиной открывается и на улицу выходит Кляйн.
– Том, идем в дом...
– Проваливай.
– Замерзнешь. Если еще и ты заболеешь...
– С чего такая забота?
– Это не забота, а понимание того, что если еще и ты с ног повалишься, то всем только хуже будет.
– Что же ты не думал ни о чем таком, когда насиловал Билла?
– Кто тебе сказал, что я его насиловал?
– Не прокатит, Кляйн. Я не верю ни одному твоему слову.
– Глупый ты. Мне казалось, что ты умней будешь. Неужели ты не видишь, что Билл играет с тобой в игру, которую сам и затеял.
– Такая абстрактная ложь ни о чем конкретном не говорит.
– А ты представь, что все, что сейчас происходит – обман, красивая картинка, которую выгодно показывать тебе и Георгу, то, что тогда?
– Я не понимаю о чем ты. И я уже сказал, твои красивые речи не сработают.
– Разве ты не видишь, что он ведет тебя к расставанию... Каждый новый день все ухудшает вашу ситуацию. Ты ведь чувствуешь, что местами он сам тебя провоцирует. Ты ему больше не нужен... Знаешь почему? Потому что твои родители разводятся, а твой отец уже долгое время, за твоей спиной, встречается с его матерью. Том, тебя обвели вокруг пальца.
– Ты врешь... – внутри что-то происходит... Пальцы на руках трястись начинают...
– Он ведь не объясняет тебе причину нашего с ним поцелуя, так?
– Нет...
– Дело в том, что причина проста – мы с ним встречаемся. А ты лишний! Неужели ты в самом деле думаешь, что будь там что-то другое, он бы тебе не сказал? Не усложняй, Том. Все лежит перед тобой, все до боли просто. Его мать и твой отец сошлись, поэтому ему больше не нужно заботиться о материальной стороне их с мамой жизни. Поэтому он сейчас говорит о расставании. Он ведь даже ничего не отрицает, Том...
Я медленно прикрываю глаза и чувствую, как в горле что-то жжется, мучительно сжимается сердце.
– Прости, Том...
– Нет! Ты лжешь!
– Я больше ни слова не скажу, но вот увидишь, он расстанется с тобой сразу же, как только нас найдут! – Говорит и уходит.
Ну, не может этого быть... нет ведь?!
11 глава
Tom ©
Я не знаю сколько прошло времени, прежде чем я вернулся в хату. Больно. Господи, почему так больно? То, что сказал Кляйн... Я не верю. Не хочу верить, но... Что-то мне подсказывает, что он говорит... Говорит правду? Мои родители расстанутся? Из-за... Нет.
Георг сидел за столом, который пришлось перенести от окна... Сидит и пялится в свечу перед собой. Я опять сорвался на Билла. Знаю, что не должен был, но прав Кляйн – Билл меня провоцирует. В этом точно прав. И, скорее всего... Про родителей? Зачем о таком врать. Кляйн сказал, что мой воробышек попытается расстаться со мной, ведь смысла встречаться больше нет... Ибо мой отец и его мать сошлись. Бред, да? У меня крепкая семья. Просто Симона симпатизирует отцу... А еще у них много общего – дети геи. От этой мысли по лицу ползет скудная улыбка.
– Че такой довольный? – Георг возвращает меня с небес на землю, и по телу вновь ползут волны невменяемой боли... Или усталости.
– Георг... – сажусь напротив него, тянусь к кувшину с водой, – Подай мне чашку?
– Встань и сам возьми! – бурчит себе под нос, разглядывая пламя свечи.
Ну, ясен пень он опять злится на меня... Есть за что. В этот раз ненависть к Биллу достигла пика, и я еще и на друге лучшем отыгрался! Да, блять... Я скотина! Сволочь! Твааарь, каких не рождалось еще! Усмехаюсь подобным мыслям и поднимаюсь с табурета, подхожу к полке с посудой. В камине горит огонь, напротив спит Кляйн... Или не спит. Да уж, выглядит он страшненько. Интересно, когда мы выберемся отсюда, что мне будет за то, что я почти сжег его? Ну, я же смогу объяснить причину своего поступка... Этот прыщ сотворил с моим Биллом такое... Хотя да... Усмехаюсь... С моим ли? И было ли это на самом деле изнасилованием? Неужели брюнет настолько двуличен, что так профессионально играл влюбленного в меня идиота все это время?! Да, в зад я его ебал! Ну, что за херня в голове... Черт!
Сажусь назад на табурет.
– Георг, да я поступаю с Биллом неправильно... Но ты мне сейчас нужен, как друг... Понимаешь?
Молчит.
– Я нуждаюсь в тебе, Листинг, слышишь? Да, я последняя скотина, но не отворачивайся от меня сейчас! – голос сам собой становится громче...
Отводит взгляд в сторону, и разглядывает осколки стекла в углу.
– Мы столько лет дружили. Я предан тебе, мать твою! Посмотри же ты на меня! Ты не имеешь права вставать на его сторону... Сейчас! Георг, ты в нашей компании что-то вроде весов... Ты сохранял нейтралитет! Ты должен...
– НЕ ДОЛЖЕН! – злой взгляд. – Не должен я тебе ничего, Трюмпер! Ничегошеньки не должен! Ибо ты, засранец, уже все мыслимые и немыслимые границы перешел! Ладно шугать его, обзывать или что-то подобное... Но сейчас... – голос спадает на шепот, леденящий душу шепот, - Издеваться над ним, когда он так слаб и беззащитен! Когда болеет непонятно чем... Когда умереть может в любую минуту... – выдыхает, – Ничего я не должен тебе, Трюмпер!
– Так говоришь, будто я вселенское зло! Охуеть! – возмущаюсь. – А меня никто понять не хочет, да?
– Чего тут понимать? Ты над своим парнем издеваешься, как можешь, веришь кому угодно, только не ему!
– Знаешь, что, – шиплю, – он целовал Кляйна! И не может объяснить зачем! Блять, да он бы не молчал! Он бы объяснился! Почему не рассказывает? А? Что скажешь? Почему ангелок Билли молчит, как хренова шлюха с хуем во рту? Почему? Мы с ним три года вместе, а этот паразит только и может, что больного из себя строить! А еще этот Кляйн... Знаешь, что сказал? Сказал, что Симона и мой отец вместе! С чего бы ему такое говорить?