– Если ты еще и Кляйна слушаешь, то ты точно сошел с ума! Замкнутое пространство всех нас на тот свет сведет!
– Я не сумасшедший!!!
Георг отрицательно покачал головой и отвернулся, поднимаясь со стула и уходя в сторону туалета. Вот и поговорили, друг называется...
Avt ©
Том так и остался сидеть за столом. Конечно, он осознавал, что во многом был не прав... Но при этом... В сердце трепыхалось ужасное чувство несправедливости и непонимания. Ни один в этом домике не хотел его понимать... Ни одного психолога на квадратный метр. Парень с некоторым отвращением глянул на Кляйна, что лежал уже с открытыми глазами и смотрел на огонь. В тишине снежного плена была слышна каждая мелочь, даже дыхание этого таракана...
– То, что ты сказал – правда? – Том пристально следил за парнем.
– Правда! – ни один мускул на его лице не дрогнул...
– Он любит тебя? – голос был слаб – дрожал, ибо Том боялся получить положительный ответ. Сердечко в груди билось через раз. И в этот миг оно было именно сердечком, потерявшегося и брошенного всеми ребенка.
– Не знаю. А тебя? Любит? – Кляйн повернулся, переворачиваясь на живот и пристально вглядываясь в глаза Тома.
Трюмпер сначала внутреннее возликовал, ведь «не знаю» стало его вторым дыханием, открывшимся совсем не надолго – до вопроса Кляйна. И чего Том радуется... Он ведь на самом деле не может знать, любит ли его Билл? Только сейчас он вдруг понял, что сотворил непозволительно много, принес столько боли и отчаяния своему любимому человеку... Любовь, скорей всего, уже мертва. Парень отвернулся, глядя на пламя свечи, он почувствовал, как глаза предательски увлажняются...
– Том, мне жаль... – тихо произносит Кляйн. Трюмпер на его слова утыкается лицом в ладони... Плечи предательски вздрагивают. И он, обессиленный болью, что заперта в нем, не видит... Как пламя огня, что разведен в камине, освещает медленно ползущую по лицу Кляйна улыбку... Том не видит, как человек прямо-таки упивается своей победой.
***
Билл поморщился, резко подскакивая с кровати и сползая с нее на пол, он и не понял, как его начало рвать. Живот сводило от боли, в горле стоял ком чего-то слизкого и противного, а на полу, перед глазами лежала лужа чего-то красного... Он упирался ладонями в пол, стараясь не заляпаться, но сил не хватало, уже через мгновение ослабленное тело упало на пол. Брюнет простонал, взвыл...
– Тише-тише... – Георг кое-как поднял друга, переворачивая его на спину и замечая кровь. – Нет... – он погладил Билла по щеке, убирая пряди волос в сторону. – Тихо, Билл, все хорошо... – он понимал, что лжет. Точно лжет. Парень выглядел просто отвратительно, а тот факт, что его начало тошнить кровью... Риск здоровью, и даже жизни, увеличился.
– Болит... – хрип.
– Где? Билл, где болит? – и почему на глаза его навернулись слезы? – Том! – зовет, вдруг понимая, что не услышит ответа.
– Шея, – парень беспомощно приподнял руку и тут же опустил ее назад, не сумев поднять ее до необходимого уровня, дабы показать Георгу место, где, казалось, сконцентрировалась вся боль.
– Шея? Том!!! Шея? Или грудь, Билли?
– И грудь... – он уже не пробовал открывать глаз, сил не хватало даже на это простое движение. Ему вдруг стало очень холодно, а ко рту подкатила новая волна чего-то противного, еще немного и он захлебнулся бы в собственных выделениях. Георг повернул его набок, давая возможность сплевывать красную массу.
Только теперь Георг в полной мере убедился в том, что врачу нельзя лечить своих родных, близких... Это просто невозможно, ибо переживаешь за них бешено. И сейчас молодой специалист не мог придти в норму, не мог мыслить разумно и решить, что же сейчас делать. Паника одолевала, казалось, что парень, который сейчас страдает у его ног, умрет вот-вот. И от этого становилось только страшнее. Билл выглядел слишком слабым, для человека, который сможет побороться за свою жизнь. А в таких условиях, при которых это все происходит... Вылечить Билла... Или хотя бы снизить его боль, было невозможно.
– Том! – первая слеза скользнула по его щеке, а он ведь так не хотел быть тряпкой, – Том, скотина ты такая!
Перед ним лежал юноша, глаза его уже давно закрыты. Волосы, что чернее кошки в темной комнате, лежали по обнаженным плечам, спадая каскадом на пол, пачкаясь в крови. Юное лицо было искажено гримасой боли, но, Билл уже потерял сознание...
– Том!
– Что ты орешь? – Кляйн материализовался из ниоткуда. – Пиздец... Что с ним?
– Где Трюмпер?
– Не знаю... Его нет.
– Как нет? Иди найди его...
Кляйн молча исчез, вновь оставляя парней наедине.
– Билл, что же ты такой проблемный... Каулитц! – шепчет, разглядывая лицо парня. Бледность кожи и темные круги под глазами, кровохарканье, температура... Что это? Симптомы чего? Георг не мог понять, знал, что ответ где-то рядом, но будто не мог за него уцепиться. Кровь из носа раз в несколько дней, потеря сознания, жар, озноб, боль в груди, что отдает в шею... Или наоборот?
– Его нигде нет... – Кляйн появился ниоткуда. Или Георг так ушел в себя, что даже не слышал как бывший одноклассник передвигается по домику в поисках Тома.
– Что значит, нигде нет?
– То и значит... И... Там одной пары лыж нет. Он, видимо, ушел...
– Куда ушел?
– В магазин за книгами! – фыркает, – Психанул, да пошел помощи искать, чего не понятно?
– Чего орешь-то?
– Что с ним? – кивает на Билла.
– Ничего хорошего. Принеси воды!
– Он ведь совсем слаб, да?
– Кляйн, ты придурок? Воды неси! И полотенце.