– И ты через раз уже дышишь... – приподнял бровь, глядя на растрепанного Георга.
– Ты в своем уме, тупица?! Неси воды и полотенце! – парень рявкнул, принимаясь поднимать бессознательное тело на кровать. Кляйн ушел на кухню, оставляя Листинга с Биллом. Второй вяло всхлипывал, внезапно вцепившись за руку Георга. – Тихо ты... – рваный шепот, вдох, – Все хорошо, Билли, все хорошо...
По впалой щечке ползла слеза, что только что скользнула со слипшихся ресничек. Георг схватил край одеяла и принялся стирать красные разводы с щек, шеи, плеч парня. Билл хмурился, раскрывая губы и как-то со скрипом вдыхая воздух.
– Кляйн, сука! – рычит, отходя от кровати и направляясь на кухню. – Что ты тут сидишь, придурок? Я тебя, что просил сделать?
По лицу парня ползла змеиная улыбка. Кляйн стоял у дивана и смотрел на красного от переживаний Георга. Смотрел так спокойно. Израненное ожогами лицо сейчас было похоже на демонскую маску: красные шрамы, кровоподтеки, корки кожи, что вот-вот отпадут, волдыри. Конечно, по большей части ранения уже заживали, но выглядело это все по истине жутко.
– Как же я ждал такого момента, – посмеивается, – Знаешь, Георг...
– Я тебя сейчас ударю, – несколько шагов по направлению к парню, – ты совсем головой ударился? Не понимаешь ничего? – взмахнул руками, тут же хватаясь за свою голову, – Один тупица схватил лыжи и поехал непонятно куда, второй – стоит тут и тупит!
– Все не должно было быть так... – тихо-тихо.
– Я жду не дождусь, когда этот ушлепок Трюмпер приведет помощь, и я его покалечу!
– Совсем не так... – голос его был тих, но интонация...
– Что? Ты че там бормочешь? Вы все втроем меня с ума сведете, честное словно. Никаких нервов не хватает!
Кляйн отвернулся к камину, поглаживая обивку старого дивана и спокойно произнес:
– Все дело в том, что я ненавижу Трюмпера.
– Ну, еще бы тебе его любить! Так, мне не до болтовни с тобой, там Биллу совсем плохо! Хватит распускать нюни, вали вниз за водой! В тазик или ведро!
Георг развернулся и пошел к занавеске, пропуская мимо ушей слова бывшего одноклассника. Он слишком переживал за Билла и за придурка Трюмпера, нежели за какие-то жалкие шептания навозного жука. А зря.
Молодой врач погладил Билла по лбу, сгоняя капли пота. С телом брюнета творилось что-то непонятное. А Листинг так и не мог сообразить, что с ним... Единственное, что он знал точно – Билла надо вывозить как можно скорее. Иначе...
– Кляйн! – и ответом ему была тишина хаты и вой вьюги за окном. – Ты меня разводишь? – он вновь оставил Билла и вышел за штору...
Удар. Боль. Темнота.
***
Он пришел в себя не сразу. Где-то недалеко потрескивали сучья в камине, кто-то ходил по комнате. Чужой голос эхом разносился по сознанию. Когда Георг попытался открыть глаза, то столкнулся с тяжестью собственных век и болью в затылке, что отдавала в виски. Несколько минут он прибывал в состоянии тумана, плохо ориентируясь в пространстве, и не сразу вспомнил, где он находится.
– Приходи в себя, Георг... – первое, что он услышал более отчетливо и разборчиво. – Пропустишь все веселье... Как думаешь, Билл вкусный? Волкам понравится?
– Кля... йн, – шипение, – какого хрена? – он смог открыть глаза, замечая бывшего одноклассника, который все так же сидел на диване у камина и смотрел прямо на него.
– Слишком долго это все продолжалось... – беззлобным голосом сообщил он, – Я не хотел тебя в это втягивать... Но, возможно, на то воля судьбы.
– Совсем тронулся? Почему я связан? – когда разум прояснился, Георг нашел себя связанным, по рукам и ногам, лежащим в центре комнаты.
– Ты до сих пор не понимаешь?
– Где Билл? Ему нужна помощь! Где он?
– Да спит твой Билл. Не откинул копыта.
– Кляйн... Кляйн, послушай меня, развяжи меня, не делай глупостей!
– Это не должно быть так долго... – эта фраза крутится в его голове уже не первый день. И сейчас парень совершенно спокойно воспроизводит ее. – Знаешь, я ведь на самом деле влюбился в Билла... Еще тогда... Давно.
– Кляйн, ради Бога, что ты задумал?
– А ты слушай и не перебивай. Я всегда относился к Биллу хорошо. Более чем... – парень на миг замолчал, будто вспоминая о чем-то. – На самом деле, если приглядеться, Билл, в принципе, не может вызывать плохих эмоций. Не мог.
– Ты же сам все это устроил! – грубо выплюнул Георг, глядя прямо в спокойное лицо Кляйна. – Ты сам его сделал никем, только из страха, что он расскажет кому-то...
– Бред! Я сделал? Фигня! Я просто пустил несколько слухов по школе! А уже дальше... Старшеклассники поддержали, да и одноклассники тоже! Я не виноват, что из Билла сделали изгоя, я виноват лишь в том, что не попытался с ним поговорить после случившегося...
– Под случившимся ты подразумеваешь то, как ты в штаны наложил прямо перед своим любимым?
– Закройся, пока не ударил! – повышает голос. – Но сейчас не об этом. Плевать, что было тогда. Я к тому, что тот же Трюмпер постоянно его задевал. Пинки, подзатыльники, издевки, не так что ли? Однако Билл его заметил и простил, а меня... На меня и не смотрел совсем!
– Причина в том, что Билл не прощал Тома, Билл не воспринимал все наши издевки всерьез! Не за что было прощать! Хоть Трюмпер и испытывал потом вину за все, что делал, и просил прощение, но вот, что интересно, Билл был умнее многих из нас, Кляйн! И если бы ты подошел к нему, поговорить, даже через годы... Он бы понял...
– Понял? Я подходил! После выпускного, спустя примерно месяц, я встретил его, попросил посидеть со мной в кафе. Он согласился. Я решил все объяснить ему, но этот выскочка лишь рассмеялся мне в лицо, сказав, что Тома не оставит ни за что. Трюмпера, эту сволочь, не оставит! Как такого вообще любить можно? В нем же нет ничего хорошего!