6 глава.
Three Days Grace – I Hate Everything About You
Bill ©
Открыв глаза, я первым делом проверил наличие одноклассника рядом. И когда я увидел его силуэт у костра, улыбка сама собой поползла по моему лицу. И что бы это значило? Почему тут, вдалеке от суеты, находясь на волоске от жизни, мы с ним вдруг стали так близки?
Сажусь, Том оборачивается:
- Ты вовремя... с добрым утром.- Я улавливаю его легкое, старательно скрытое, смущение. Конечно, ведь вчера мы целовались. Касаюсь пальцами своих губ, все так же молча, разглядываю стесняющегося Трюмпера. Меня это все веселит, и я начинаю сначала тихо, а потом все громче посмеиваться.
- Что ты смеешься-то?- Немного обижено, но с улыбкой на губах интересуется Том.
- Никогда не думал, что я смогу вогнать тебя в краску...- прекращаю смеяться, Трюмпер хмыкает и снова смотрит мне в глаза:
- А я не думал, что мне захочется поцеловать тебя...
Он произносит это немного хриплым голосом, а я, ведомый нотками смущения, подаюсь вперед и трусь носом о его нос, глаза в глаза. Том касается моих губ, слегка прикусывает нижнюю, увлажняя ее движением своего языка. Я отвечаю, просовываю язык меж его губ и соприкасаюсь с его плотью, еще мгновение и, наконец-то, наступает поцелуй. Трюмпер укладывает руку у меня на затылке и уверено притягивает к себе. Мурашки по телу. Мой Бог, что же с нами происходит... чувствует ли Том тоже самое...
Это жгучее, почти мучительное наслаждение, которое окутывает все мое тело. По-моему, я не делал ничего приятнее этого. Медленный поцелуй лишает воздуха, от чего Том на мгновение отстраняется, заглядывает в мои глаза и вновь припадает к губам. Что ж, я могу только тихо постанывать прямо в его рот, вырывая ответные вздохи услады.
- Каулитц...- глаза в глаза,- ты такой проблематичный.- Говорит улыбаясь,- Только ты смог развести меня на подобное...
- Я?- Возмущаюсь, толкая одноклассника в плечо,- по-моему, это ты настолько озабоченный, что поднял тему секса.
- Я поднял тему, а вот ты поднял... знаешь что?- Он хитро изгибает бровь.
- Что же?- Склоняю голову. Том облизывает губы и прислоняется ими к моему уху:
- Пластилинового друга...- и отстраняется, довольно смотрит на меня.
- Че? Что это такое?
- Мой член!- Говорит и срывается на смех.- Ой, Каулитц... только не проси объяснять, умру от смеха.
- Ну, объясни!- Смеюсь и обнимаю парня за шею,- Ну, Том, что ты ржешь?
- Это наша с Георгом фишка. Вот отгадай загадку: твердый или мягкий, а в руках помять приятно. М?
- Пластилин... я так полагаю.- если честно, тупая шутка.
- Вот именно, а когда Георгу задали этот вопрос, он ответил: «Так мой член!»
Я чуть посмеиваюсь:
- Георг тот еще весельчак, да?
- Да...- он вздыхает и как-то резко перестает смеяться,- и я скучаю по нему.- Утыкается лбом в мое плечо.
- Скоро мы выберемся отсюда, и все встанет на свои места...- теперь вздыхаю я. Вдруг ловлю себя на мысли, что не хочу покидать снежного плена. Он, вроде как, прячет нас ото всех, защищает... Именно снежный плен подарил мне хоть и недолгое, но счастье.
Tom ©
Разве уже может быть что-то так, как раньше? После этого дурацкого снежного плена?
Если меня кто-то спросит, я никогда не признаюсь в том, что уже не хочу как раньше. Это уже стало нормой, что подобные мысли влетают в мою голову за считанные секунды, превращая и без того кисельный мозг в болото. Рядом с Биллом я начал многое понимать... например, я сильно удивился, когда меня посетила простая, но невероятно важная мысль: я не знаю за что, я ненавижу Билла. И для меня это было потрясением. Шоком. Это всегда сложно... сложно видеть как твои, уже устоявшиеся представления, рушатся у тебя на глазах. И это полбеды. Оказывается, что все это время ТЫ был не прав. Если не во всем, то во многом. И тогда наступает такой момент, когда жутко хочется оправдать свои поступки. Как бы сказать самому себе: «Эй! Ты нормальный, и ты все сделал верно!» Только маленький молоточек в голове неустанно трезвонит: «Ты полная мразь, Томас Трюмпер! Не оправдывайся». И это трудно принять. И я злился на Билла еще больше, ведь тот, по сути, был прав во всем. А те самые мысли, разрушительные для моего сознания, они все чаще начинали посещать мой мозг. Я ведь и не заметил, как начал переживать за одноклассника, как начал сам к нему тянуться, будто чувствуя, что он не оттолкнет. И не оттолкнет не потому, что я сильней, а потому, что ему так хорошо. Хорошо как и мне. Мысли – тупые гвозди, что влетали в мой череп, вроде бы быстро, но причиняя нереальный дискомфорт. Чувство несправедливости за Каулитца. Разве я хоть раз в жизни задумывался о том, какой он на самом деле? Что чувствует? Чем живет? Ни разу. Больше десятка лет мы варились в одной кастрюле, именуемой школьным коллективом, а я ни разу даже не поблагодарил его хоть за что-то. Я мог только делать больно. И хоть по началу я утешал себя мыслью, что мы с друзьями не делали ему ничего смертельно плохого, но... сейчас-то я понимаю, что я всего лишь пытался оправдать себя. На самом деле мы делали Биллу больно. И я видел эту боль в его глазах. Он словно забитая собака. Но мне было весело, смешно... да, согласитесь, запрятать сумку парня в женском туалете это нереально смешно? Или измазать стул красной краской?
Черт, как же мне стыдно.
Сейчас, когда он так близко, когда он доверился мне, я больше всего боюсь предать его доверие. И откуда у меня этот страх? Когда он появился? И почему я так много думаю? Раньше в моей голове были лишь две темы для размышлений: бабы и секс с бабами. А с Биллом не так. Я пытаюсь понять его слова, его поступки становятся интересными мне, я сам раскрываюсь перед ним. Даже Георгу я не мог доверить то, что доверил ему... Да, вот бы удивился парень, когда узнал бы, что его друг детства, звезда школы, у которого с бабами никогда не было проблем... не против заняться сексом с парнем. Георг мне точно череп проломит. И я физически смогу ощутить, что значит, когда в черепную коробку гвозди забивают. Это не укладывается в голове... и, честно, я растерян. Я не могу точно сказать, когда это все началось... ну, желание мужчин. Я гнал от себя эти мысли. Забывался с девушками, но сейчас... сейчас рядом Билл...