Джинджер почувствовала себя мухой или жуком, которого накололи на булавку и разглядывают.
— Слушай, ты меня нервируешь. Перестань.
— Нам не стоит слишком сильно менять твою карьеру. Ты — секретарь в модельном агентстве. Мы просто сделаем тебя моделью.
Джинджер со стуком опустила на стол бутылку. Пиво расплескалось, и пена расползлась по пластику.
— Ни в коем случае! Я не стану притворяться моделью.
— Да почему? Я всегда считала тебя гораздо симпатичней, чем большинство из них. С твоими натуральными белокурыми волосами и синими глазами, которые, кажется, так и говорят — возьми-меня-в-постель, ты полный улет.
Джинджер знала, что не может этого сделать. И дело не во внешности.
— Я никогда не смогу. У меня темперамент… не модели.
Робин засмеялась:
— Темперамент?
— Прекрасно. — Это в общем-то не секрет. — Ты помнишь, как меня дразнили в старших классах? «Классная недотепа: тронь — упадет». Скорее всего я такой и останусь до самой смерти. — Это прозвище все еще жалило ее.
— Мы ведь только притворимся, Джин.
— Напомнить тебе, что произошло в прошлый раз, когда я притворилась моделью? — От этого воспоминания ей до сих пор было не по себе.
— Ты не виновата, что едва не разбила камеру тому фотографу. Он сам велел тебе покрутиться.
Джинджер состроила гримасу.
— У меня до сих пор горят уши от его французских ругательств.
— Боже, хотела бы я там оказаться! — Робин шумно вздохнула. — Хорошо, я обещаю, тебе не придется позировать перед камерой или ходить по подиуму.
— Не важно. Ничего не получится.
— Уверена, что получится. Твои пять футов и восемь дюймов, а также размеры 36–24—36 позволят тебе в эти выходные побыть самой настоящей моделью. Ты слушаешь и повинуешься?
О Господи! Робин всегда умела настоять на своем. Ей придется согласиться, подумала Джинджер, хотя не была уверена, что делает это с легким сердцем.
— Хорошо, хорошо! — Она замахала руками, показывая, что сдается. При этом она задела бутылку пива, и проклятая посудина полетела со стола. Предупреждение, подумала Джинджер под звонкий хохот Робин. — Мне придется жалеть об этом всю жизнь. Мама всегда говорила, что ложь не идет во благо.
— Твоя матушка много чего говорила. А потом мы ведь не лжем, мы только немного приукрашиваем действительность. Кстати, если уж речь зашла об этом, нам надо изменить фамилии… на всякий случай.
— Конечно. Какую бы мне взять?
— Можешь воспользоваться девичьей фамилией моей матери, Купер.
— Джинджер Купер, значит. А ты, может быть… Робин Бэнкс? — Если ее фамилия должна звучать более утонченно, то подруге требуется что-то криминальное.
Робин склонила голову набок.
— Это очень симпатично. Мне нравится. Ты начинаешь вникать в поставленную задачу, у тебя есть фантазия.
— Великолепно. Я укажу это качество в следующий раз при поиске новой работы, когда буду писать резюме, — фыркнула Джинджер. — А что у тебя дальше?
— Прошу прощения, крошка, но ты не узнаешь о пункте под номером три до завтра. Я не хочу тебя добивать.
Внезапно Джинджер ощутила тоску по удобным отношениям, которые связывали ее со Стивеном. До того, как она сказала, что хочет уйти. Знакомство с новыми мужчинами немного пугало.
— Я слишком стара для этого, Робин.
— Двадцать девять лет — не такая уж глубокая старость. Расслабься. Посмотри на всех этих мужиков. Ты можешь позабавиться от души и оттянуться на все сто! — Словно подводя итог сказанному, Робин заявила: — Ого! Объект номер один только что вошел. Я стояла рядом с ним, когда он регистрировался в гостинице. Определенно твой тип. В школе тебе нравились темноволосые парни. Дай-ка вспомнить, как он назвался? — Она пощелкала пальцами. — Винс… как же там дальше? Какая-то итальянская фамилия. Он поселился в пентхаусе — значит, при хороших деньгах.
Повернувшись на стуле, Джинджер беспечно рассматривала толпу. Потом она увидела того, о ком говорила Робин. Он привалился к стойке бара.
Джинджер задохнулась, сердце забилось в груди быстро-быстро, словно крылья колибри. Тот мужчина, который заговорил с ней возле подъемника, он был убийственно хорош в синих джинсах и черном свитере и производил впечатление невероятно уверенного в себе человека, очень чувственного. Да, он из тех мужчин, что ей нравятся.
Откинувшись назад, Джинджер глотнула пива, и Робин усмехнулась:
— Сексуальный экземпляр, правда?
— Да. А мы помним, что говорит мама о таких мужчинах.
— Сексуальный мужчина — опасный мужчина, — хором пропели они.
На этот раз дочь точно знала, что имела в виду ее мать. Он напоминал пантеру, которая ищет добычу. Она почувствовала это еще сегодня утром, она отчетливо чувствовала это сейчас, сидя в противоположном от него конце зала. Джинджер почти перестала дышать, стоило ей лишь взглянуть на него.
Она сделала вид, будто наблюдает за парами, танцующими под мелодию кантри. Не в силах успокоиться, она все же не удержалась и снова посмотрела на мужчину, стоявшего у стойки бара.
Это настоящее искушение. А мамочка Джинджер как будто сидела рядом и нашептывала ей в ухо: О нет, девочка. В нем слишком много мужчины. Держись от него подальше, он просто разобьет тебе сердце. Впрочем, так все они поступают с женщинами. Попомни мои слова. От этого никуда не денешься.
Но изголодавшаяся Джинджер пожирала его тело глазами. Ее взгляд прошелся по длинным мускулистым ногам до самых носков ковбойских ботинок. Совершая путешествие в обратную сторону, она оценила его широкую грудь, обтянутую черным свитером. Его чувственные губы растянулись в улыбке, отчего на одной щеке возникла ямочка. Посмотрев выше, она встретилась с взглядом зеленых глаз. Мужчина приподнял свой бокал, насмешливо ее приветствуя.
Обеспокоенная тем, что ее застали за столь откровенным изучением объекта, она отвернулась. Сердце колотилось в груди, а щеки горели.
— О мой Бог! Он видел, что я смотрю на него. Он подумает, что я его поклонница!
— Я уверена, ты — не первая женщина, которая на него посмотрела, — сказала Робин, растягивая слова.
— Нет. Ты не понимаешь. Я имею в виду, он поймал меня, когда я оглядывала его с ног до головы.
— О, ты хочешь сказать, что пялилась на него…
Джинджер не понравилась усмешка на лице подруги. От раздражения в ее голосе появился сарказм:
— Ты читаешь слишком много романов.
— А ты их мало читаешь, — рассмеялась Робин. — Правило номер один, только в измененном виде. Вместо того чтобы давать каждому парню свой телефон, ты заставишь его спросить, на каком склоне ты завтра появишься.
Джинджер потерла виски.
— У меня болит голова.
Робин снова порылась в сумке и поставила на стол пузырек с таблетками.
— В таком случае возьми аспирин, ведь тебя ждет работа.
И в этот момент симпатичный мужчина с каштановыми волосами отодвинул стул, стоявший рядом с Джинджер.
— Привет, малышка, — сказал он, глядя на Робин. — Я заметил тебя и не мог удержаться, чтобы не подойти. — Он ткнул большим пальцем в сторону эстрады. — Хочешь потанцевать? — И протянул Робин руку.
— С удовольствием. — Поднимаясь со стула, она наклонилась к Джинджер и прошептала: — Подготовься, он направляется к тебе.
Джинджер почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Она зажмурилась, но даже с закрытыми глазами ощущала его присутствие. Оно было почти материальным, оно давило. Волосы вдруг закололи ей шею. Медленно, очень медленно она повернула голову и изучающе посмотрела в смеющиеся зеленые глаза.
— Вы потанцуете со мной.
Он не спрашивал, он бросал вызов и лишал ее возможности отказаться.
Без единого слова Джинджер поднялась со стула и пошла за ним на середину зала. Из динамиков лилась медленная песня. Джинджер внутренне застонала. Такая мелодия означала тесный контакт.
Она двигалась, повинуясь взгляду зеленых глаз. Мускулистая рука обвила ее талию. Джинджер смутилась и уставилась на его подбородок. Он вел ее в танце, тесно прижав к себе.