Козлов почувствовал, что краснеет. Самарин не называл его фамилии, но большинству было понятно, на кого намекает тракторист.
А Самарин, словно желая предупредить возражение, яростно бросил:
— Поговорку: семь раз отмерь, один отрежь — это мы слыхали. Поговорка верная — ничего не скажешь, но однако докудова же мерить и сколько раз уже отмерено? Может, уже со счета сбились?
Самарин сел.
— Кто еще будет говорить? — спросил Абрамов.
Все некоторое время молчали, затем почти одновременно несколько человек крикнуло:
— Чего долго разговаривать, все сказано. Ответа пока не слышим…
Абрамов поднялся:
— На все ваши вопросы я отвечу. Но сначала ответьте на основной вопрос, по которому созвано наше собрание: кто из вас в силу каких-либо соображений — сейчас безразлично каких — считает нужным оставить экспедицию и вернуться домой?
— Никто! Нету таких! — зашумели голоса.
— Вопрос очень серьезный, — продолжал Абрамов. — Я прошу каждого подняться и ясно сказать: «остаюсь» или «ухожу». А потом я отвечу на вопросы. Пожалуйста, Василий Сергеевич, вы крайний слева, высказывайтесь!
— Остаюсь! — поднялся и ответил Козлов.
— Остаемся, — ответили Складчиков и Дудко.
Один за другим поднимались сидевшие в комнате, и в торжественной тишине каждый, словно клятву, произносил только одно слово: — «Остаюсь!»
Дружеская улыбка снова осветила лицо Абрамова.
— Ну вот, это дело! — обводя всех прояснившимся взглядом, сказал он. — А то я, откровенно говоря, немного усомнился в некоторых из вас. А если сомневаешься в людях, как можно с ними работать, — тем более браться за такое ответственное дело, — правда, товарищи?
— Правда! Конечно, само собой! — поддержали его трактористы.
— Теперь — что касается выхода в путь. Товарищи, дело наше срочное, и все это знают. Но если мы выйдем в путь, не рассчитав все до самых мелочей, то можем застрять в середине пути. И тогда что получится? И правительственное задание сорвем, и людям не поможем в беде, и себя опозорим. Задача наша сложная, товарищи, и почетная. Мы первые прокладываем тракторный путь в Якутии. Все вопросы надо решать самим. Вот мы и решаем их общими усилиями. Вспомните хотя бы, как было с санями? Ведь это какая помеха была бы в пути! А смазка? Разве легко было подобрать такую смазку, которая не слишком сильно застывает на морозе? А вот инженер Козлов это сделал. А испытание машин, а снаряжение экспедиции, а грузы? Да ведь и сами вы, я думаю, чувствуете, что за это время и машины лучше узнали и технику вождения усовершенствовали. Так в чем же дело, товарищи? Мы ведь не дети: скучно — хочу ехать, вынь да положь. Сердце у всех у нас болит за это дело, но легкомыслия тут допускать нельзя. Все, что мы сделали, было необходимо. Вот на днях соберем техническое совещание, решим окончательно некоторые важнейшие технические вопросы — и в путь. Дорога будет дальняя и трудная. Готовьтесь к ней, товарищи!
ГЛАВА ПЯТАЯ
Через день в той же комнате Абрамова происходило одно из последних технических совещаний. В качестве консультанта был приглашен и вернувшийся из командировки Ивлиев. Толстый, краснощекий, самоуверенный, он сидел, развалясь на единственном в комнате стуле, покровительственно и добродушно вставляя свои замечания в разговор приглашенных на совещание людей.
— Итак, — начал совещание Абрамов, — сегодня мы должны обсудить несколько вопросов. Первый из них о грузе — максимальном грузе, который смогут потянуть машины во время похода, и о сроке, в который должен быть завершен переход. Насчет веса данные у нас несколько противоречивые: консультируя меня в этом вопросе, товарищ Ивлиев рекомендовал брать не более 8—10 тонн на трактор. Результаты пробных пробегов с грузом говорят, что возможно иметь на крюку минимум 14—15 тонн. По расчетам Василия Сергеевича, следует грузить сани 18—20 тоннами.
— Сколько?! — переспросил Ивлиев, и брови у него резко взметнулись вверх.
— Восемнадцать-двадцать, — опережая Абрамова, быстро ответил Козлов.