Я не нашлась, что ответить; мои руки дрожали, я засовывала рукопись обратно в конверт.
— Тебе пора спать. Отложи свою книгу, и я погашу свет.
— Ты не собираешься остаться здесь, пока я буду спать?
— Конечно, нет. Ведь тебя больше не мучают кошмары. И я буду рядом, в своей комнате, если что-нибудь понадобится.
Она проявила больше послушания, чем я ожидала: отложила книгу и устроилась на подушке; я накрыла ее одеялом, но не посмела поцеловать в щеку, как мне этого ни хотелось. Я выключила свет и пошла к двери.
— Я оставлю дверь чуточку приоткрытой, — сказала я. Мне хотелось быть с ней помягче, хотя Адрия меня и отвергала. — Спи спокойно, Адрия, дорогая. И не волнуйся. Твой папа обо всем позаботится.
— Он не сумел позаботиться о Марго, — проговорила она тихим шепотом. — Ведь моя мама умерла.
— Спи, дорогая, — повторила я.
Ее голос прозвучал немного громче.
— Почему ты не сказала мне, что Стюарт твой брат?
Когда я попыталась ответить, мой голос дрожал.
— Ах, Адрия, я не могла! Не могла сказать об этом никому. Я хотела помочь моему брату… потому что не он толкнул кресло.
— И поэтому ты действовала тайком, прикидываясь моей подругой и…
— Нет! — воскликнула я. — Ты не должна так думать. Больше всего на свете я хотела с тобой подружиться.
— Я тебе не верю, — отрезала Адрия. — Так что уходи и оставь меня в покое. Не хочу больше с тобой разговаривать.
Ее голос дрожал от подступавших слез, но мне нечего было ей ответить. Я вышла в холл и направилась к своей комнате. По пути я начала раздумывать, где может находиться лестница, ведущая на чердак; дойдя до своей двери, я задержалась только для того, чтобы положить на стол конверт с рукописью Клея, и пошла по холлу до самого конца дома. Здесь была ванная и дверь, которая, как я полагала, вела в уборную, однако, открыв ее, я увидела узкий пролет лестницы, бегущей наверх, во мрак. В этот момент дом показался мне старинной крепостью, из которой все бежали, оставив ее защиту на меня и Адрию. Но у меня не было времени предаваться фантазиям.
Пошарив рукой по стене у двери, я нащупала выключатель; ряд тусклых лампочек тянулся наверх, освещая мне путь. У лестницы не было перил, и я взбиралась по ней осторожно, держась за стену, чтобы не потерять равновесия. Взойдя на верхнюю ступеньку, я оказалась в просторном, отзывающемся гулким эхом помещении, куда не одно поколение Мак-Кейбов сносило всякий хлам, который поначалу жалко было выбрасывать. Две запыленные лампочки свисали с круто поднимавшихся вверх стропил: одна возле лестницы, другая — в дальнем конце дома. Было холодно, по чердаку гуляли сквозняки, и я время от времени опасливо оглядывать на лестницу, припоминая свое недавнее заточение в башне. Но на этот раз обошлось без происшествий, на чердаке не оказалось даже рыжего кота.
Меня со всех сторон окружали сундуки и ящики, старая мебель, картины без рам, треснутые тарелки. Похоже, в этой семье ничего не выбрасывали. Со стропил свисала паутина, все было покрыто пылью. По-видимому, Шен ни разу здесь не убиралась. Но я не могла догадаться, куда она могла спрятать листок бумаги, который я видела в хижине Эмори — если она за этим ходила на чердак. Здесь было слишком много укромных местечек, а отпечатки ног на запыленном полу расходились во все стороны, как следы на снегу.
Мне стало не по себе, к тому же я дрожала от холода и покинула чердак, не пробыв там и пяти минут. Я подумала, что на чердаке мог находиться тайник, где дети многих поколений Мак-Кейбов прятали свои незамысловатые сокровища; я почему-то решила, что им и воспользовалась Шен — если, конечно, таковой имелся. Можно попытаться осторожно расспросить об этом Адрию. В одном я не сомневалась: чердак еще заманит меня в свои тусклые пределы.
Мысль об Адрии снова меня расстроила. Шен неплохо воспользовалась оружием, которое я вложила ей в руки. Я чувствовала себя беспомощной и беззащитной.
По крайней мере, я согрелась к тому времени, когда услышала шум мотора подъезжавшей дому машины и голоса Шен и Джулиана, подходивших к крыльцу. Я еще не разделась ко сну и, спустившись вниз, последовала за ними в библиотеку.
Глава 14
Когда я вошла в комнату, Джулиан наполнял рюмку.
Шен опустилась в кресло и, не таясь, плакала навзрыд, обильные слезы текли по ее бледным щекам, длинные светлые волосы ниспадали на плечи, на норвежский свитер, казавшийся слишком ярким при данных обстоятельствах. Оба они увидели, как я вхожу, но только Шен разразилась потоком слов.
— Это твоя вина! — скулила она. — Если бы ты не приехала сюда так предательски, ничего бы не случилось. Почему ты еще здесь? И почему мы сразу не выставили тебя за дверь? Сделав это, мы избежали бы несчастного случая. Эмори не поехал бы сегодня вечером на гору.
Ее словоизлияния прервала реплика Джугара, произнесенная холодным, бесстрастным тоном:
— О каком несчастном случае ты говоришь? Эмори спускался на лыжах с подобных склонов большую часть своей жизни. Он мог бы проделать это и во сне.
— Разумеется, это был несчастный случай! — Голос Шен сбился на визг. — Я видела, как все произошло. Так же, как и Клей. Эмори проявил безрассудство, потому что она его взбесила. — Шен уставила на меня свой указующий перст. — Вот он и утратил присущую ему осторожность.
Джулиан сделал глоток из рюмки.
— Эмори был слишком хорошим лыжником, чтобы забыть об осторожности. Но пока не будем никому об этом говорить. Пусть все считают, что произошел несчастный случай.
«Еще один секрет? — подумала я. — Потому что Грейстоунз не должен быть связан с еще одним… убийством?» Я взглянула на безутешно плакавшую Шен, и мне снова стало не по себе. Что связывало ее с Эмори? Что означала сцена в хижине, свидетельницей которой я оказалась?
— Сегодня вечером, прежде чем уйти, Эмори проколол ножом заднюю левую шину моего автомобиля. Я видела, как он это делал.
Шен заплакала еще сильнее, а Джулиан пристально на меня посмотрел. Однако он обратился не ко мне, а к Шен.
— Иди спать. Ты едва держишься на ногах. Все равно до завтра от тебя ничего не потребуется. А сейчас я хочу поговорить с Линдой.
Она с ненавистью взглянула на меня и выбежала из комнаты. Джулиан не предложил мне сесть.
— С Адрией все в порядке? — спросил он.
— Шен настроила ее против меня, — ответила я.
— А чего вы ожидали? Мак-Кейбы всегда презирали обман. И никогда его не прощали.
Я презрительно засмеялась.
— Мак-Кейбы по уши увязли в обмане. Не пора ли вам взглянуть правде в глаза?
Он созерцал жидкость, оставшуюся на дне рюмки.
— Сегодня вечером я сделал важный телефонный звонок. У меня не было времени сообщить вам о нем раньше. Завтра Стюарта отпускают из тюрьмы под залог. Не хотите ли съездить в город и привезти его сюда?
С минуту я не могла говорить — так великолепно было испытанное мною облегчение.
— Может быть… и суда не будет — теперь, когда Эмори мертв.
— Я в этом совсем не уверен, — сухо заметил Джулиан.
— Но вы ведь позволите ему жить здесь? Вы поговорите с ним, попытаетесь выяснить правду? Он был настроен скептически.
— По крайней мере, я его выслушаю. Он просил меня об этом.
— Вы хотите, чтобы я покинула дом?
Джулиан ответил коротко и бесстрастно.
— Вы останетесь. На некоторое время. Нам с вами нужно еще кое в чем разобраться. А теперь идите спать. И утром привезите сюда Стюарта.
Я вышла из комнаты с чувством горечи и обиды. И все же, если бы я не приехала в Грейстоунз, если бы не разыграла весь этот маскарад, Джулиан, возможно, не пригласил бы сюда Стюарта. И не согласился бы его выслушать. Как выразился Клей, я сыграла роль катализатора. Значит, я хоть в чем-то помогла Стюарту. А все остальное не имело значения.
Я повторяла это, поднимаясь по холодной башенной лестнице и проходя по холлу к своей комнате. Дверь в спальню Шен была закрыта, а та, что вела к Адрии — все еще немного приоткрыта. Остановившись возле нее, я услышала ее ровное дыхание и убедилась, что девочка спит. К счастью, приезд отца и тети ее не разбудил.