Твоя Марго».
Я прочитала письмо дважды, подняла голову и вопросительно посмотрела на Клея, не желая верить — отказываясь верить.
— Вот почему она не обратилась за помощью к Джулиану, — прокомментировал Клей. — Она боялась своего мужа.
— Но почему тогда она обвинила Стюарта в письме к Эмори?
— Я тебе уже говорил: она этого не делала. Думаю, что там было написано «Джулиан», как и в моем письме. Но Эмори решил воспользоваться им для того, чтобы выгородить Джулиана и обвинить Стюарта, которого Эмори и без того почему-то считал преступником; вот он и совершил подлог — изготовил фальшивку, упомянув в ней имя твоего брата. Возможно, он был готов лгать и лжесвидетельствовать, чтобы спасти Джулиана. Как ты думаешь, Линда, почему Эмори покончил с собой?
— Так ты уверен, что это было самоубийство?
— Конечно. С таким лыжником, как Эмори, не мог произойти подобный несчастный случай. Спроси Шен — она знает. Мы с ней видели, как он перемахнул через кромку скалы. Эмори сделал это предумышленно: он чувствовал, что приходит время, когда хитросплетения его лжи будут распутаны и ему придется обвинить истинного преступника — Джулиана. Эмори не мог этого вынести. Его попытка представить убийцей Стюарта, по сути дела, сорвалась. Во многом благодаря тебе. Поэтому он так хотел от тебя избавиться.
— Но за что он ненавидел Стюарта?
— Он считал, что Стюарт — любовник Марго, что они вместе предают Джулиана. Было время, когда он ненавидел меня — по той же причине.
— Но Стюарт не был ее любовником! — воскликнула я. — Я в этом твердо уверена. Может быть, я не всегда могу распознать, когда Стюарт лжет; но если он с убежденностью говорит правду, я это вижу. Тогда он говорил правду. То же самое он сказал и Джулиану. Правда, он добавил, что Марго заигрывала е ним, а он ее отверг; в эту версию я тоже не верю.
Клей кивнул.
— Это одна из причин, почему я никому не показывал письмо. Марго питала склонность к интригам, она могла затеять провокацию, нарочно врываясь на скандал. Однажды она поступила подобным образом со мной. Она пыталась вывести меня из себя, потому что я отказался возобновить с ней любовную связь. За день или за два того, как она написала это письмо, Марго, рассвирепев, швыряла мне в лицо все, что подворачивалось ей под руку. Если она так же вела себя с Джулианом, он мог сорваться и убить ее в состоянии аффекта. Это другая причина, по которой я придержал письмо. Оно могло быть провокационным. Ты заметила, что она благодарит меня за помощь? Какую помощь? Я ни в чем ей не помогал. Если она написала правду и Джулиан угрожал ей.. более того, если Джулиан стоял во дворе и толкнул кресло так, что оно проломило ограду, — и тогда я не хочу, чтобы его за это наказали. Я знаю, какой дьяволицей могла быть Марго. Но получила свое. И здесь я на стороне Эмори.
Его суждение меня покоробило. Правосудие не может вершиться частными лицами.
— А теперь? Почему ты показал его мне?
— Просто пришел к заключению, что Марго, всего, написала правду. Я боюсь за тебя, Линда. Я видел, как другие женщины влюблялись в Джулиана Мак-Кейба, и представил себе его разоблаченным, письмо — попавшим в распоряжение полиции… представил, какую боль тебе причинит. Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь, Линда?
Я не могла смотреть на него, потому что ощущала на себе взгляд Джулиана и не хотела вычеркивать его из душевной памяти. Сердце разрывалось на части, я чувствовала, себя истерзанной и опустошенной. Не могла же я отстраниться от участия в судьбе Стюарта, чтобы спасти Джулиана. Даже если я любила Джулиана — а как могла я испытывать уверенность в своих эмоциях, если они были для меня столь новыми и непривычными, — то и тогда я должна пожертвовать им во имя правды и ради Стюарта.
Клей наклонился ко мне, ласково взяв меня за руки.
— Не принимай этого так близко к сердцу, Линда. Не трави мне душу.
Я встала, рассеянно стряхивая солому.
— Куда ты сейчас направляешься, Клей?
— Собираюсь отвезти тебя в Сторожку, разумеется. И держать — там, пока ты не соберешь вещи и не уедешь отсюда.
Я упрямо покачала головой.
— Нет. Я еще не собираюсь уезжать. Сначала я должна поговорить с Джулианом.
— Поговорить с Джулианом! Ты не можешь пойти на это. Думаю, он уже тебя боится, поскольку твои помыслы направлены на оправдание Стюарта. Но доказав невиновность Стюарта, ты поставишь вопрос об истинном преступнике — то есть о Джулиане. Ты влюблена в него, Линда, ведь так? Этого он и хотел добиться, чтобы перетянуть тебя на свою сторону.
Подойдя к стене, я взяла лыжи и палки.
— Я должна идти своим путем. Ты сейчас домой?
— Не сразу. Если ты не поедешь со мной, я схожу в комнату отдыха и повидаюсь с Шен. Будь осторожна, Линда.
Выйдя из часовни, я надела лыжи, помахала рукой Клею, с несчастным видом стоявшему у двери, и направилась к подъемнику.
Теперь основная масса участников увеселений толпилась внизу, очередь у подъемника рассосалась. Когда мое кресло стало подниматься, длинные тени, отбрасываемые лыжами, двигались вслед за мной по желтому от огней снегу. Несколько лыжников спускались по склону. Они были хорошо видны на ярко освещенной трассе; впереди, с большим отрывом, мчался Стюарт.
Он показался мне прекрасным воплощением юной грации и силы, все его движения были выверенными и совершенными, скорость сочеталась с маневренностью. Сосредоточенный на схватке с горой, он меня не замечал; я чуть не заплакала. Могла ли я хотя бы на минуту забыть, что нахожусь здесь ради него — и только ради него?
Преодолевая оставшуюся часть пути на вершину, я заставила себя думать о Джулиане, представляя его в ином свете, переосмысливая известные мне факты. Я напомнила себе о том, что Джулиан с самого начала отказал Стюарту в помощи. О том, что Клей верил в искренность письма Марго, в котором она выразила страх перед мужем и опасение за свою жизнь. Шен вступила в заговор с Эмори, и они оба лгали, потому что хотели спасти Джулиана любой ценой, не гнушаясь ради этого никакими средствами. Неудивительно, что они встретили меня в штыки, делая все возможное, чтобы я испугалась и уехала, пока не докопалась до убийственной для них правды. Эмори понял, что его лжесвидетельства рано или поздно будут разоблачены и ему придется дать показания против Джулиана. Он предпочел этому смерть.
Я проехала остановку на полпути к вершине, слабо осознавая, где нахожусь. У меня в голове наперебой возникали и громоздились все новые и новые соображения, подтверждавшие версию о виновности Джулиана. Даже Стюарт пытался его защитить. Я все время ощущала, что он кого-то выгораживает; теперь я знала кого — Джулиана. И непонятная истерика Адрии после чтения письма, найденного на чердаке, и его сожжение — все это получало объяснение: Марго писала, что ее хочет убить отец Адрии. Вот что содержалось в подлинном письме Марго, адресованном Эмори. Хрупкая нервная система девочки надломилась, не выдержав такого удара. И неизвестно, оправится ли она от него.
Однако все улики были косвенными, и я не испытывала полной уверенности в том, что докопалась до истины. Прежде чем прийти к окончательному выводу, я должна повидаться с Джулианом. Мне следует с ним поговорить. Нужно да ему шанс сознаться в совершенном преступлении; после этого я смогу с чистой совестью обратиться в полицию.
Занятая своими мыслями, я едва успела соскочить с сиденья подъемника на последней, самой верхней станции. Здесь было холодно и безлюдно. Мне требовалось время, чтобы овладеть гобой, собраться с силами и решиться на спуск. Внизу я встречусь с Джулианом и найду способ поговорить с ним, но не наедине, а в толпе, где буду чувствовать себя в безопасности.
Тут я увидела Стюарта, в одиночестве приближавшегося к верхней площадке; на этот раз он меня заметил, помахал лыжной палкой и крикнул:
— Подожди меня!
Я осталась там, где стояла, у красного заграждения, откуда во все стороны разбегались различные трассы, извивавшиеся между низкорослых сосен.